Караван-сарай

— А я как раз торт испекла! — Наталья Захарова с улыбкой распахивает дверь. — Мы-то сами не голодные: только что роллы учились крутить. Ленке не очень понравилось: никогда в жизни их не делала и не ела.

В квартире царит творческий беспорядок. «Мы в стадии ремонта, не удивляйтесь», — поясняет хозяйка. Хаос, царящий в большой комнате, объединенной с кухней, нас не пугает. Зато поражает другое. На 60 с небольшим квадратных метрах живут не только Захаровы (Наталья, ее супруг Владимир и их 5-летний сын Ростислав) и Лена, но и подруга семьи Юля. А буквально перед нашим приходом к Наташе забегает Люда — выпускница того же детдома. Еще не хватает многочисленных бабушек, бывшего мужа Натальи, ее старших дочерей — Ани и Жени и друзей по велотусовке. Одним словом, мы в настоящем караван-сарае!

Нас провожают в детскую. Кровать Ростислава — в виде паровоза. У противоположной стены — спальное место Лены. Над постелью девочки нарисован огромный сказочный замок. Обстановка напоминает кадры из пасторального семейного фильма.

Сладкая жизнь

— Уютно себя здесь чувствуешь?

Лена пожимает плечами. Затем кивает: «Хорошо». Аккуратным кулачком подпирает подбородок, свободной рукой теребит прядь длинных волос и — молчит. Зато много и эмоционально говорит Наталья: она берет инициативу даже в тех вопросах, которые адресованы Лене. Спрашиваю девочку о чем-то общем: что нравится, чем увлекается, о чем мечтает. От взрослых я в курсе, что она — сирота из Краснотуринска и в приюте с 5 лет. И о жизни в детском доме интересоваться у нее неловко. Но Лена признает, что по нему, как и по музыкально-эстетическому педагогическому колледжу при нем, не скучает.

«Вы же представляете, что жизнь в интернате сродни тюремному заключению или армейскому сроку, — опережает слова подростка Наталья. — Дети проводят в строгих рамках режима годы и не представляют, что такое свобода». Да ладно! Кто из нас-то, выросших в полноценных семьях, до конца понимает, что это. Но правда жизни в том, что выходцы из детдомов часто не способны адаптироваться к условиям «вне режима». Статистика сурова: 80% выпускников теряют на воле голову и — катятся по наклонной. Криминал, зона, суициды. На плаву остаются единицы — несмотря на сопровождение специалистов и господдержку. Почему? Просто выходят эти дети «голодные до всего».

— А готовить умеешь? — пытаюсь втянуть Лену в разговор, пока Наталья вышла на кухню. Девочка смотрит на меня внимательным взглядом. Качает головой: «Не хочу учиться. И не могу». — «Почему?» — «Боюсь». — «Чего?». Пожимает плечами. Зато возле компьютера — стопка шоколадок: подкрепиться, когда «нечего поесть и никто не приготовил».

— Это еще что!.. — весело подкалывает Наталья. — Она же из холодильника еду самостоятельно доставать не привыкла. Нас, говорит, в детдоме этому не учили!

— Конечно! — в беседу активно включается 16-летняя Люда. — Нам и готовят, и на стол накрывают, и посуду за нас моют... Как с пластиковыми картами обращаться тоже будто бы поясняют, но как тратить рационально и не остаться в итоге без всего, никто не подскажет.

Я не вернусь!

Официальный опекун Лены — глава семейства Владимир Захаров. Он оформлял документы в соцопеке и ходил на уроки школы приемных родителей — сейчас это обязательное правило при приеме ребенка в семью. Зачем оно нужно? Чтобы очарованные первыми эмоциями мамы и папы рассчитали силы и не вернули приемыша обратно. Ведь дети, выросшие без тепла и ласки, нередко отягощенные различными диагнозами, имеют особенности, к которым взрослым подступиться и сложно, и боязно. Вспомните фильм «Свои дети» с Аленой Бабенко и Лизой Арзамасовой в главных ролях. Представьте, когда сначала тебе говорят о любви, а потом отказываются. Будто напрокат взяли… И как после этого доверять? Как прощать?

Школ, обучающих родителей специфике воспитания и взаимодействия с воспитанниками детских домов, на территории Екатеринбурга несколько десятков. Специалисты-психологи работают при каждом центре социальной помощи семье и детям. В области таких образовательных центров около сотни. Прибавьте некоммерческие организации, цель которых — сохранение ребенка в семье. Кажется, подмога отовсюду — выбирай деточку! Но в умы многих женщин прочно вбит стереотип: «Лучше самой родить, чем чужого воспитывать». Помножьте это на страх, традиции семьи, отношение общества. И не всегда здоровых мальчиков и девочек.

…На колени к Наталье забирается младший сын. «Не ревнует?». Многодетная мама усмехается: «Ну, как сказать… Он этого не показывает. Но в поведении соперничество за мое внимание проскальзывает». В приемной девочке это чувство, впрочем, тоже есть, хотя ярко не проявляется. По словам Наташи, просыпается в ней конкуренция тогда, когда дело, от которого она отказалась, перепоручается Ростику. Лена ранима, хотя внешне уравновешенна. Словно 5-летнее дитя, она иногда капризничает в магазинах, в больших количествах ест непривычную, доселе недоступную пищу и не отходит от приемной матери ни на шаг.

Двоюродные

— Когда Лена пришла в семью, у нас появился «мохнатый обнимашка», — рассказывает Наташа. — Стоило остановиться на минуту, как меня заключали в объятья. В Ленке столько любви, и она так напитала меня ею, что мужчины на улице оборачиваются.

— У приемных детей, как и у родителей, в первый месяц состояние эйфории, — поясняет Владимир Захаров. — Все привыкают к новому образу жизни, исследуют, что можно или нельзя; дети проверяют родителей на «прочность», а родители устанавливают границы.

И вы, наверное, смотрели американскую комедию «Трудный ребенок». При смехотворности ситуаций, которые юный проказник из детского дома устраивает родителям, показанное — не вранье. Как отмечают психологи, приемные дети нередко бывают жестоки, агрессивны, неуравновешенны. Видя проблему в плохих генах или наследственности неродного ребенка, взрослые перекладывают вину на него. Он остро чувствует недовольство со стороны, и ситуация усугубляется. Некоторые семьи с этими моментами справляются. Иные — нет. И отдают «плохого» мальчика или «нехорошую» девочку в детдом. Один раз. Два. Три… Таких родителей сироты называют «двоюродными». Кто прав?

Хочу домой

С Леной Наташа познакомилась зимой. Захарова ходила в колледж на правах волонтера, давала воспитанникам мастер-классы по рукоделию. И в какой-то момент спокойная и наблюдательная девочка подошла к жизнерадостной и энергичной женщине. Чуть позже попросилась в гости. Пожила в семье день, выходные. Осталась на каникулы. А потом, будучи в детдоме, написала в аське: «Хочу домой».

— Не ограничиваю своих детей ни в чем, — поясняет Наташа воспитательные методы. — Естественно, у каждого есть обязанности, но я не требую их незамедлительного исполнения, а объясняю, что, зачем и почему. Лена помогает по дому, вышивает, рисует. Бытовые моменты практически не вызывают споров — так, мелочи какие-то из-за разницы восприятия.

— Из жизни в детском доме у нее осталась привычка не разделять на «твое-мое», — рассказывает глава семейства. — Мы перевезли оттуда ее одежду, посуду. Но, кажется, «личное пространство», которое обычно присутствует в детях, выросших в домашних условиях, ей не особо нужно. Да она одна и не остается — кто-то из нас почти всегда дома.

Психологи считают: большое количество детей в семье помогает приемным интегрироваться. Шумное многочисленное семейство Захаровых — тому подтверждение. В компанию разновозрастных детей-друзей-родственников чужаку влиться проще. Да и будни в детдоме, наверное, приучили приспосабливаться к любым условиям. Упирают эксперты на то, что неродного должно принять все окружение. На словах легко, а на деле? «Старшим детям она симпатична, — замечает Наташа. — Но девчонки с детства «варятся» в общей тусовке и рады встрече с новыми людьми».

Без жалости

За Лену опекун каждый месяц будет получать около 5 тыс. рублей. Интересуюсь: «Деньги, наверное, на девочку?». «Сумма рассчитана на покупку вещей, обуви, канцелярских принадлежностей и прочего, отчитываться перед соцопекой за потраченные средства будем ежегодно,— поясняет Наталья. — Но мы планируем посадить Ленку на велосипед: как-никак мы семья велосипедистов! И средства, скорей всего, перемешаются в «общем котле».

В колледже Лена планирует больше не появляться. С сентября она идет в 9-й класс обычной школы. После — учиться на ветеринара. Все хорошо. Рядом — люди, которые умеют любить, заботиться и оберегать.

…И вместо послесловия. Однажды у меня самой возникло желание взять из детдома девочку девяти лет. Ее огромные глаза, щенячья беззащитность и искренняя вера в чудо расшевелили в моей душе какое-то материнское чувство и желание окружить этого «звереныша» теплом и лаской. Но я не решилась. И потому снимаю шляпу перед всеми, кто готов взять на себя ответственность за чужого ребенка — благо примеров предостаточно. Наверное, и среди вашего окружения найдутся такие люди.

КОММЕНТАРИЙ

С открытым забралом

Президент свердловской общественной организации «Аистенок» Лариса Лазарева:

— Наша школа приемных родителей существует с 2006 года, и за это время через нее прошло порядка 1,5 тыс. семей, желавших взять ребенка из детского дома. Отзвонились, что все в порядке, лишь около 300. Есть разница в том, полный сирота ребенок или остался без попечения родителей. При живых отце и/или матери (а «социальных» сирот у нас более 80%) сформировано чувство привязанности, к родителям есть безусловная любовь. Дитя, не знавшее заботы и тепла, сложнее привыкает к новым обстоятельствам, отношениям и людям. Важно быть не просто сознательным родителем, который идет на сложности с открытым забралом, а терпеливым и любящим. Только это поможет справиться с особенностями психики и поведения приемыша. При этом нужно простить родных родителей ребенка — они попали в ситуацию и не нашли сил ее преодолеть. Здесь нет виноватых, есть только пострадавшие.

[photo]898[/photo]