Наталье 36 лет. Она — консультант в одном из реабилитационных центров Екатеринбурга и помогает наркоманам понять, что выйти из зависимости реально. Уже 2 года и 5 месяцев она не употребляет наркотики. Чтобы ее не узнали знакомые, не знающие о ее прошлом, мы не называем фамилию женщины и не публикуем ее фото.

— Первый раз я попробовала наркотики в 13 лет. Это была травка — она казалась легким веществом. Подруга-цыганка торговала опием, на который подсел мой молодой человек. Я старалась вылечить его, отправляла в больницы, а он сбегал. Покупала ему таблетки, чтобы перекумарил, чтобы легче стало. Но однажды к нему приехал друг с наркотиками... И все мои старания пошли прахом… Я отчаялась и от безысходности тоже решила попробовать — хотелось «втыкать» с друзьями-наркоманами на равных. Потом не прикасалась к опию несколько месяцев, но — сорвалась. Года полтора моим «другом» был опий. А потом меня задержали с наркотиками и посадили в тюрьму.

— Что изменилось после выхода из-за решетки?

— За это время изменились сами наркотики. На место опия пришел героин. Правда, когда я освободилась, у меня были другие цели: жить, работать. Хотя все думали, что снова начну... А я оставалась равнодушна, хотя при мне кололись, не стесняясь. А через два месяца после моего выхода умерла мама. Это стало серьезной потерей... И самостоятельно с горем я справиться не могла. Когда стало совсем трудно, приятель привез дозу героина.

— Помогло?

— Память и тело помнили другой эффект от другого наркотика, и когда я попробовала героин, даже не поняла, что почувствовала. Потом… я снова попала в тюрьму. Там решила, что у меня должна быть семья и ребенок. Оказавшись на свободе, вышла замуж, правда, снова за зависимого человека. Но его отправили за решетку. На тот момент мне было 28, и ждать мужа я не стала. А вскоре забеременела от парня, с которым когда-то встречалась. У него был ВИЧ и туберкулез, и через месяц после рождения ребенка он умер.

— Тяжело было остаться без поддержки?

— Тогда мне помогала зависимая подруга. Вместе с ней я снова подсела на героин. Но не потому, как мне казалось, что хотела, а для того чтобы были силы сутки не спать, стирать вещи, убрать квартиру, готовить еду и, в принципе, делать то, что делают нормальные здоровые молодые матери. Однако очень скоро героин исчез из города…

— На что перешли?

— Наркоманы стали использовать «крокодил». Одно время я употребляла его, но он слишком быстро разрушал организм (вызывает венозное и тканевое воспаление, кожа становится похожа на чешую, отторгается организмом, начинается паралич, гниение тела. — Прим. авт.), поэтому пришлось завязать. Появились скоростные наркотики — соли. Но у них есть побочные действия: кажется, что их всегда мало, и сильный эффект отката — тебя накрывает паника, страх, начинаются галлюцинации. Родители одного молодого пациента рассказали, что он пытался вытащить из себя каких-то жучков. Ножницами.

— У вас были «откаты»?

— Конечно. Однажды я пошла в ванную стирать. Там на меня и нахлынул страх. Я боялась оглянуться назад. Казалось, сзади кто-то есть. Существо, которое дышит и двигается, что-то наподобие черного облака. Я быстро убежала в комнату, включила телевизор, но все равно не могла успокоиться. Я полтора часа не могла переступить порог собственной ванной комнаты! Тогда меня напугала хаотичность мыслей и чувств: то страшно, то волнуешься, то себя жалеешь.

— И вы решили бросить?

— Какое-то время спустя я поняла, что достигла дна. Позвонила знакомой и попросила о помощи. Оставила ребенка сестре и отправилась в больницу. В наркологическом отделении не было мест. Меня отвезли в реабилитационный центр, где я осознала, что зависимость — не злой рок, а болезнь. Это заболевание «замороженных» чувств, когда нет потребностей в еде, сне, гигиене, интеллектуальном развитии. Нам помогали консультанты, у которых есть опыт употребления и выздоровления. Они хорошо выглядят, бодры, с блеском в глазах — и я не верила их словам. Впрочем, шрамы на руках, которые я случайно у некоторых из них заметила, разубедили меня.

— Говорят, что бывших наркоманов не бывает…

— Хроническая болезнь, конечно, никуда не уходит. Есть люди, которые не употребляют. Даже я не могу дать стопроцентной гарантии, что не вернусь к этому злу, хотя то, что помогает оставаться трезвой, берегу и ценю. И знаете… Я не кричу о прошлом. Если буду приходить в детский садик к сыну и говорить, что я — мама с опытом употребления, большинство родителей и педагогов повесят ярлык не только на меня, но и на невинного ребенка. Общество — оно же такое… безжалостное.