Это же живое общение, да еще и для засидевшегося в секретариате выпускающего редактора. Интересно невероятно! Коллеги потом делились впечатлениями и с головой погружались в работу — столько всего почерпнули из общения с читателями.

Вот и моя очередь настала. Большой пустой стол в зале заседаний, телефонный аппарат, диктофон, стопка бумаги и авторучка — больше доверяю ей, чем технике. Поглядываю на часы: пришел рановато, оказывается, и время вдруг стало ползти неимоверно медленно. Я волнуюсь — это первое мое общение с читателями по «прямой линии». Скорее бы…

Оставили без газеты

Звонок — кто-то решил позвонить наудачу раньше объявленного времени. Оно и хорошо. И сразу же в лоб: «Вы почему так относитесь к своим читателям?!». Похолодел: что не так? Ляп допустили? Факты переврали? Но дело оказалось совсем в другом. Позвонившая нам Наталья Павловна говорила быстро и эмоционально — торопилась на работу: «Почему я не могу купить газету в киосках, там только четверговые выпуски с программой? У меня нет возможности сразу отдавать всю сумму за подписку, предпочитаю брать прессу на всю семью в киосках, я так привыкла, и это мое право выбора способа получения информации. А купить газету не могу. Мои права нарушены. Кем?», — и… короткие гудки в трубке.

Точно знаю, что не редакцией, и солидарен с Натальей Павловной. К тому же она не одинока, еще двое позвонивших высказали аналогичные претензии. И в самом деле, почему так происходит? Сейчас система подписки, доставки, реализации стала запутанной и неясной. Появились частные структуры, повлиять на которые трудно: ну не хотят они продавать в киосках некоторые издания, ориентируясь только на глянцевые журналы, рецепты, сканворды и «Тройной одеколон».

Тем не менее молчать нельзя, и я передам эти претензии кому следует.

От грусти до надежды

Ольга Михайловна Гопта набрала наш номер, чтобы сказать большое спасибо «Уральскому рабочему» и особенно журналисту Марии Деминой за то, что она много лет ведет борьбу с наркоманией со страниц газеты. Не просто дежурные слова. Печальна история ее жизни — сын был наркоманом, но нашел в себе силы «спрыгнуть» с иглы, шесть лет не кололся, помогал другим избавиться от наркозависимости. Но его убили…

Газета помогла Ольге Михайловне найти подругу и избавиться от гнетущего одиночества, хоть немного унять боль потери. У женщины, о которой шла речь в статье, сын наркоман, и ей требовалась помощь, поддержка. Газета написала об этом и, как говорит сама Ольга Михайловна, у нее «силы появились, а ведь жила все эти годы после потери сына словно ежик в тумане». Обе женщины сдружились и теперь словно родные. «Храни вас господь и спасибо вам!» — сказала, завершая разговор со мной, читательница.

Наверное, страшнее одиночества только смерть. От пронзительной исповеди, которую услышал затем, стоял комок в горле и щемило сердце. Пожилая женщина отказалась называть себя. Не стал уговаривать и убеждать представиться, не в том суть.

— Я в ужасе от того, что делает страна со стариками! — сказала она. — Мошенники обманывают, а злодеи убивают самым садистским способом. Нас было восемь у родителей, я самая младшая. В 41-м отец ушел на войну, всех нас было не прокормить, и маме пришлось отдать меня в другую семью. Что-то типа помощницей по хозяйству. Я в чужих людях все детство работала. И когда встретилась со своими родными, то очень плакала от обиды… Они меня утешали, говорили, что вся деревня меня любила, вспоминали, как спасали от бомбежек… Но детства я все равно не видела, не было у меня его! И теперь нет ни братьев, ни сестер, одна осталась из всей семьи. Вот оно — мое одиночество! И моя непрекращающаяся боль — ведь и в старости поводов для слез предостаточно. Случай с расчлененным телом пожилой женщины, которую лишили жизни за квартиру, меня потряс. Пожалуйста, не убивайте нас, стариков! Берегите нас!

…Грустные поначалу получались у меня диалоги, и хмурое небо за окном словно в унисон… И очередной звонок не прибавил мажора. Евгений Трифонович Кушнеров недоумевает:

— Утром трамвай начинает напоминать похоронное бюро. Едешь по делам, а бегущая строка настойчиво извещает тебя о… кремации. Ну не надо портить настроение людям с утра — зачем напоминать о похоронах? Должна же быть уместность и такт какой-то.

И еще Евгений Трифонович поблагодарил газету за материал Ольги Плеховой о книжном магазине. Вот, кажется, и повод для улыбки появился.

Чем же голову забивать?

Новый звонок окончательно поднял настроение. Молодая женщина, представившаяся Аллой, решила подискутировать со мной, как автором, на тему, поднятую в материале «Донцова одолела Цветаеву», где шла речь о том, что россияне стали больше читать легкой литературы (если вообще берут книгу в руки), чем «умной». Алла была категорична:

— А я люблю Донцову, мне приятно читать такие книги, еще Шилову люблю. И не хочу забивать голову Цветаевой и Достоевским.

Мы долго беседовали с Аллой, и в конце-концов она согласилась: многие вообще перестают читать, а скоро даже о существовании писателя Достоевского знать не будут. И еще моя собеседница обещала почитать Марину Цветаеву — я даже, расчувствовавшись, прочитал ей короткий отрывок из ранней Цветаевой:

Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья.
Я родилась…

«Красиво», — произнесла удивленная Алла.

Заметки в блокноте

Отдельный разговор — серьезные звонки, связанные с конкретными проблемами, их я передам коллегам, курирующим эти темы. Например, Владимир Иванович Патраков столкнулся с серьезной бюрократической проблемой, пытаясь вступить в наследство после смерти брата. Он — единственный наследник, казалось бы, проблем быть не должно, но его документы то не ставят на учет в Росреестре, то идут отписки и волокита из прокуратуры.

Раиса Яковлевна Шолохова сообщила о напряженной ситуации, сложившейся между жильцами дома на ул. Ясной, 22 в Екатеринбурге и теми, кто пытается сделать возле дома автостоянку. Тамара Николаевна Мельникова хотела бы получить от газеты четкие разъяснения о том, что изменилось с января этого года в оплате общедомовых расходов на электроэнергию, кроме тарифов.

А Игорь Соколов, например, мечтает, чтобы восстановили, наконец, Екатерининский собор и спрашивает, вернутся ли к этой проблеме власти. Что ж, возьмем на заметку.

Час, отведенный на разговор, пролетел быстро, осталось множество набросков в блокноте и масса поводов для размышления.