В них император подается восторженно, как абсолютно положительный герой нашей истории.

…Александр I — «герой нашего времени»? Вот что написал о нем Пушкин: «Властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда, нечаянно пригретый славой, над нами царствовал тогда». А позднее — еще и так: «Таков и был сей властелин: к противочувствиям привычен, в лице и жизни арлекин». Может быть, Пушкин слишком пристрастен? Тогда вот вам поэтическая характеристика нашего героя из уст другого гения — лорда Дж. Байрона: «Ах, что за блеск: вот венценосный фат, в войне и вальсах грозный автократ, в рукоплесканья громкие влюблен, и флирт и самовластье ценит он. Лицом калмык, манерами казак, и, если стужи нет, большой добряк. Он либерально тает от тепла, а чуть мороз — не человек, скала! Великий друг всех истинных свобод, он только их народам не дает…»

Между тем Александр I неплохо начинал — что дало Пушкину повод определить его старт как «дней Александровых прекрасное начало». Либеральные реформы Негласного комитета и Сперанского, создание исправно действующих органов власти, открытие университетов и лицеев… Увы, «двуликий Янус» (как назвали царя) предал всех своих реформаторов: Негласный комитет разогнал, Сперанского вообще сослал в Пермь, с оскорбительной формулировкой «изменник родины» (!). А взамен — приблизил к себе Аракчеева, который уже тогда превратился в политического монстра…

Александр I побил своеобразный рекорд, умудрившись на протяжении 10 лет вести семь войн одновременно (!) — русско-иранскую, русско-турецкую, русско-шведскую, русско-английскую, русско-австрийскую, начало завоевания Кавказа и две компании против Наполеона (обе закончились сокрушительными провалами — под Аустерлицем и Фридландом). Именно в это время гусарский генерал Яков Кульнев произнес свое знаменитое: «Люблю матушку-Русь — хоть с кем-нибудь да дерется!». Царь все экономические и финансовые ресурсы страны бросил на армию, фактически разорив империю — Россия при нем была настоящей страной-банкротом. Однако когда «гроза двенадцатого года настала» (это снова Пушкин) — русская армия оказалась катастрофически не готова к большой войне и избежала уничтожения в приграничном сражении только потому, что Барклай де Толли отдал приказ об отступлении. Если вернее — то о бегстве: армия «делала ноги» с невероятной быстротой, ретируясь от неприятеля по 40—50 километров в день… Откатывались от Вильно до Москвы (!) — и в результате сдали и Москву, бросив там 22 000 русских раненых, которые сгорели в московском пожаре. При этом — не сумели выиграть ни одного серьезного сражения! Все победы русского оружия в 1812 году — на второстепенных участках фронта: в боях против самого Наполеона — либо ничейный счет, либо поражения. К числу последних относится и Бородино: все современники битвы считали ее проигранной, в «победу» ее высочайшим указом записал только Николай I… Общеизвестно, что армия Наполеона погибла от страшной климатической катастрофы (мороз в минус 30 в октябре в Белоруссии) — но никто не вспоминает, что русская армия от того же погодного фактора понесла потери в полтора раза больше французов… Из России Наполеон вывел, по официальным данным, 50 000 человек; Кутузов же привел к границе 27 500 человек, больных, смертельно уставших и совершенно небоеспособных. Добавим, что русские генералы позорно прошляпили прорыв Наполеона через Березину…

А что началось после войны? Все ждали от Александра, что он отменит крепостное право в награду своему народу за подвиг Отечественной войны. Вместо этого царь в манифесте написал: «Крестьяне, добрый наш народ, да получит мзду от Бога». И тут же повелел, чтобы крестьян, «распустившихся» во время толстовской «народной войны», «вернули в первобытное состояние». От него ждали реформ — а он высказался в духе: «в России реформы вредны вообще, в России ничего менять не надо». Именно этот момент стал объектом хлесткого сарказма А. Н. Островского: в его комедии «На всякого мудреца довольно простоты» старый генерал-маразматик пишет трактат «О вреде реформ вообще»… В целом, прав А. Солженицын, когда констатировал: 1812 год в исторической реальности отодвинул отмену крепостного права на 50 лет, и это — на совести Александра…

А взамен — царь выдвинул чудовищный проект военных поселений. Даже Аракчеев, на которого возложили его реализацию, возражал против данной меры. И… получил ответ царя-батюшки: «Я сделаю это, даже если мне придется устлать трупами всю землю от Невы до Сибири». Ангел кротости и благочестия — и ведь каждый день сутками читал Евангелие…

И вот до чего дочитался: назначил кураторами высшей школы двух чиновников — Магницкого и Рунича. Эта «сладкая парочка» превзошла самих себя: они ввели в университетах монастырский устав, начали жесточайшие гонения на профессуру, требовали на занятиях биологии обосновывать происхождение человечества от Адама и Евы, а на математике — с помощью таблицы умножения доказывать бытие Бога. Магницкий по православному обряду похоронил… анатомический кабинет Казанского университета, а Рунич настаивал на необходимости сжечь все вузы страны (!). И — Александр все это одобрял. Что дало повод известному русскому историку, великому князю Николаю Михайловичу Романову полагать, что в это время у Александра началась вульгарная шизофрения…

Все классические историки России констатируют факт полного подчинения царя политическим приоритетам Англии и Австрии, фактического предательства императором собственной страны. В которой он отсутствовал годами, постоянно обретаясь на конгрессах Священного Союза, где он патронировал подавление восстаний и революций в Европе. Некоторые последствия такой политики в перспективе оказались просто катастрофическими: так, продажа Аляски в 1867 году — прямое следствие нелепых и провальных инициатив Александра I. Не случайно реакцией на послевоенные «художества» государя стало появление декабризма…