— Недавно Президент России Владимир Путин встречался с молодыми историками. Вопросов для обсуждения оказалось немало, но главный акцент был сделан на правдивом освещении прошлого нашей страны. Вы — человек, увлеченный искусством, поддерживаете художников, особенно молодых, помогаете сохранить наследие мэтров. Не кажется ли вам, Татьяна Юрьевна, что если художники 1960-70-х годов стремились осмыслить проблемы истории, «больные» стороны современной жизни, то у нового поколения как-то ослаб интерес к социально значимым темам?

— К политике искусство не имеет прямого отношения. И как бы порой ни стремились политики использовать его в своих целях, предназначение художника в другом. Он — творец! Творческий импульс идет у него от желания выразить себя, повинуясь потребности, живому чувству.

Человек ведь не изменился за последние годы, столетия и даже тысячелетия: у него такие же руки и ноги, примерно так же соображает голова, он испытывает те же эмоции. Искусство и отражает чувства — то, что невозможно выразить словами. Поэтому неизменными остались его основные темы — любовь, страсть, попытка отгадать загадку мироздания и место в нем человека. То есть тем всего несколько, и художники самых разных времен и народов, каждый по-своему, пытаются раскрыть и отразить их.

Что касается современной истории, судить о ней очень трудно, потому что люди — разные. Многое зависит и от того, какой информационный носитель нам информацию преподносит. Для меня история — это, прежде всего, совершившийся факт. Тот, который назван и зафиксирован, и я, как нормальный человек и, тем более, юрист, не могу его не принять.

— Но фактами пытаются манипулировать в своих целях, что далеко от стремления выяснить истину. Историю Великой Отечественной войны, например, сейчас переписывают не только на Украине, но и у нас в России. Достаточно вспомнить разговоры вокруг героической обороны Брестской крепости — подвиг ли это?

— Как и блокада Ленинграда… Однако история не имеет сослагательного наклонения. История — это то, что произошло, и при этом люди не думали, как их оценят потомки. Они выбрали для себя вот такое решение. Можно сейчас сколько угодно рассуждать, как надо было поступить 50 или 100 лет назад, но поступили так, как поступили, по той совести, какая у них была. Многие умирали за свою идею — люди были воспитаны так, а не иначе, в определенной системе координат. В головы им были вложены именно такие идеи. Они так жили, и это была ИХ жизнь. Все. Точка! Пусть критикующие проживут свою жизнь по-другому.

— А ведь тенденция «переписывания» широко проникает сейчас и в искусство. Считается, что появился «новый взгляд», но мне, например, не нужно «другого» Чапаева, безнравственного развратника и недалекого человека, каким его показали в телесериале «Страсти по Чапаю». Я больше верю роману Фурманова, который знал Чапаева лично, и ставшему классикой фильму «Чапаев» братьев Васильевых, подарившим нам образ так называемого «положительного героя».

Возможно, такое перелицовывание происходит в угоду утвердившимся рыночным отношениям или нас просто хотят превратить в «Иванов, не помнящих родства»? Такое происходит и в изобразительном искусстве? Ведь ушли многие жанры, в том числе большая тематическая картина…

— Но что такое «тематическая картина»? Вот у нас в галерее сейчас в рамках биеннале «Урал-графо — II» проходит выставка питерского графика Олега Яхнина и его учеников. Да, темы Гражданской войны или изображения цехов какого-нибудь индустриального гиганта вы здесь не найдете. Но это не значит, что нет значительных тем, лежащих в основе «тематической картины». Есть осмысление взаимоотношений мужчины и женщины, никто не отменял и темы места человека в мироздании. Это представляет важнейший интерес для любого творца, в том числе и художника.

Да и то, что называлось в СССР «производственной темой», никуда не делось, только ее осмысление может быть иным. Вот перед нами талантливая литография екатеринбургской художницы Валерии Бахолдиной, ученицы Олега Яхнина. В центре листа станок для оттиска литографий, вокруг которого — изображения узнаваемых мест нашего города, а на станке — крынка, керосиновая лампа… Художница поэтизирует элемент производства как элемент жизни, какой она ее видит. Здесь, если на то пошло, и ее отношение к истории.

Другой разговор, что за каждым творцом стоит его собственный внутренний мир, на который влияют его просвещенность, начитанность, глубина переживания и понимания проблем. Уровень его профессионализма, наконец. Ведь не случайно кто-то становится мастером, а кто-то остается ремесленником, будь то художник, писатель, актер или музыкант.

[photo]2242[/photo]

— Но ведь это арт-рынок ввел моду, скажем, на парадный портрет. Художники пишут их даже не с натуры, а по представленным заказчиками фотографиям, чего не позволяли себе мастера старой школы.

— Я об этом и говорю — есть изобразительное искусство как творчество, а есть как ремесло. Да и заказчика, как правило, художественные достоинства такого портрета мало волнуют. Главное — похожесть и… парадность, то, в каком образе художник меня (мою дочку, жену, шефа) изобразил. Хорошо бы в образе Петра Первого или царицы Тамары!

Я не могу судить, снижается профессиональный уровень или нет, потому что искусство и его восприятие субъективны. Многое здесь на уровне: нравится — не нравится, а это зависит от интеллектуальных, нравственных, эстетических характеристик того, к кому искусство обращено. Сама я могу судить или как рядовой субъект, или как рыночник, если говорить о моей профессии. Я — функционер на арт-рынке. Моя задача — выступать как эксперт, указывая потенциальному покупателю на спектр представленных для продажи произведений, на их достоинства, с тем, чтобы, придя с покупкой домой, он не обругал меня, а остался доволен.

— Вы широко занимаетесь меценатством. Знаю о благотворительных аукционах живописи, придуманных для поддержки художников с онкологическими заболеваниями или в помощь детям, живущим с ВИЧ… Недавно у вас стартовал новый проект, где вы с одним из реабилитационных центров для наркозависимых помогаете детям из коррекционной школы. Чем вызвано ваше желание заниматься благотворительной деятельностью?

— Во-первых, пониманием, что это за меня не сделает никто. Во-вторых, мне важно осознавать, что в том или ином важном деле есть и моя заслуга, которая оценена обществом.

Вообще-то меценатство существовало всегда, и 25 лет назад, и 100. Просто в советские времена оно было в ином качестве. Им занимались промышленные предприятия. Большие индустриальные монстры содержали и слободу, сформировавшуюся вокруг них с детскими садами и летними лагерями, больницами и учреждениями культуры. Производственная мощь предприятий помогала достойно жить работникам и их семьям.

Сейчас меценатство носит частный характер. Ведь все дореволюционные Мамонтовы и Морозовы, которых мы любим вспоминать, не печатали деньги, а добывали их своими «заводами, газетами, пароходами». Меценатство — это нормальный процесс перераспределения материальных благ. И еще… гражданская позиция.

Мне приятно проходить мимо скульптурной группы Андрея Антонова «Горожане», расположившейся в екатеринбургском скверике на улице Мичурина, который «врывается» прямо на проспект Ленина. Мастер запечатлел встречу коллег-художников и друзей Миши Брусиловского, Виталия Воловича и Германа Метелева. Кстати, в народе их с юмором сразу окрестили «На троих». Эту работу Антонов придумал еще в 1985 году, отлитый эскиз тогда выкупил наш музей ИЗО… А в 2008-м, когда Германа Метелева уже не было в живых, я поняла: если делать, то только сейчас, и осуществила этот проект. Так «Горожане» появились на улице Екатеринбурга. Антонов же еще руководил работами по установке. Теперь нет и Антонова… Значит, успели!

Я никогда не отказываюсь поучаствовать в издании художественных альбомов наших мэтров. Вот недавно презентовали альбом графика Алексея Казанцева, на выходе альбом Германа Метелева. Вообще-то за свою жизнь я видела столько картин, выброшенных на помойку после смерти их создателей, что не могу смириться с таким отношением к итогам человеческой жизни.

Искусство остается важнейшим средством воспитания человеческих душ и чувств. И очень закономерно, что поддержкой деятелей искусства — галерей, театров, крупных издательских проектов, — помимо государства, все шире занимается общественность. Другое дело: то, что производится в сфере духовной, нынче стало материализироваться, то есть мы стали учиться считать деньги. Но… за духовный продукт люди готовы платить.

ДОСЬЕ

Татьяна ЕГЕРЕВА, юрист, галерейщик, меценат.

В 1980-х гг. — помощник режиссера в Театре юного зрителя.

В 1988-91 гг. — председатель Свердловского городского комитета профсоюза работников культуры.

С 1992 г. — свободный предприниматель, руководитель юридической фирмы.

С 2000 г. — создатель арт-проектов в области изобразительного искусства.

[photo]2241[/photo]