В бывшей столице Римской и Византийской империй, где я недавно побывал, подобные контрасты сопровождают тебя постоянно. Это делает Стамбул особенным. Здесь, меж двух морей и частей света, и сам чувствуешь себя особенным.

Завтрак с хвостатым

…Коты повсюду. Если в радиусе трех метров поблизости нет хотя бы одного царьградского котофея, значит, вы уже вышли далеко за границы Стамбула. Хвостатые выслеживают чаек на набережных и носятся друг за другом в парках, они снуют между лавками на необъятном Гранд-базаре и дрыхнут на крышах авто. Эти четырехлапые бесстрашно заходят в магазинчики, а в перерывах между непрошеными визитами томно следят, как туристы заворачиваются в шали у входа в мечети. Котам разрешают «подсаживаться» за столики в уличных кафе — отдыхающие и не против выпить знаменитый турецкий чай в компании со свернувшимся клубком. Коты… Коты… Коты…

[photo]2075[/photo]

В районе Бейоглу, который за свою европейскость зовется «азиатским Парижем», однажды увидел, как банда уличных кошек уставилась на витрину. Не на сочный кебаб и рубленую курятину в лепешке (по всему городу у домов расставлены всегда наполненные кормушки, так что впроголодь турецкие Барсики не живут), а на пищащих котят. То был зоомагазин. Сам факт его существования в Стамбуле кажется чем-то противоестественным. Зачем питомца покупать, если здесь будто бы не существует деления на котов домашних и бродяжных. Все они — свои. Каждый приголублен и прикормлен местными жителями. Оттого всякий хвостатый чувствует себя полноправным хозяином всего покоренного Константинополя.

Есть, правда, и исключения. Прогуливаясь по берегу, где Босфор растворяется в Мраморном море, в один из дней я заметил упивающуюся друг другом парочку. Стамбулец вел на рыбалку своего пухлощекого любимца, окликая его по имени. Спустя полчаса, пока хозяин спасался от жары средь волн, кот уже поедал оставленный ему улов. Соседние удильщики тем временем снабжали провиантом «чужих, но своих» хвостатых, приберегая оставшееся себе на скромный ужин.

[photo]2074[/photo]

Обремененные красотой

Так вот, турист и любой гость для коренного стамбульца — это точно такой же кот. Любого приезжающего всегда радушно встречают, словно родственника или друга семьи. И ему, как для пушистого любимца, весь город кажется родным домом, «своим».

— Как тебе у нас? Удивительное место, не находишь! Такой красоты нигде больше не увидеть. Пойдем к нам на обед, угощаю, — познакомился на улице Истикляль с владельцем одного ресторанчика.

Вообще жители Стамбула всегда и везде готовы в превосходных степенях рассказывать приезжим о своем городе. И все их гиперболы не какая-то выдумка, а чистая правда.

Пожалуй, столь же пылко турки хвастают красотой своих жен. Но далеко не перед всеми, разумеется. Вот представьте. За полночь. На верхней палубе корабля, только-только миновавшего Босфорский мост, рядом со мной присела молодая семейная пара. Она в никабе, он — ухоженный, точно миланский франт. (Стамбульские кавалеры в красоте своей столь же убеждены, как и в неотразимости бывшей турецкой столицы. Потому с гордостью носят бремя внешней привлекательности, всячески ее подчеркивая.)

[photo]2076[/photo]

Пока никто не видит, девушка отворачивается от остальных и, приоткрыв лицо, глотками ловит морской воздух. Дама лет 50-ти, в цветастом платке и платье в пол, окликает ее. Разговорились. Уже когда подплываем к Золотому Рогу, на просьбу молодой спутницы муж одобрительно кивает — и она осторожно показывает новой знакомой фото на телефоне. Свой портрет с открытым лицом. Женщина от восторга вздымает брови, а турецкий «миланец» довольно берет жену за руку. Приобнять нельзя — традиции не позволяют выказывать чувства на людях. Для некоторых турков соприкосновения руками — это уже перегиб.

Молодой немке, сидящей на коленях своего ухажера как раз напротив, хранить на мобильном приватные фото не надо. Все и так видят ее оголенные ноги и обгоревшую грудь, хотя барышни в никабах и хиджабах стараются лишь скользить взглядом мимо этой красоты напоказ. В их глазах неодобрения нет — ведь радушно принятым «котам» позволяется многое. Разве что в мечеть в таком виде не пустят.

[photo]2072[/photo]

Модный дом в подполье

Но отнюдь не все женщины в Стамбуле придерживаются ортодоксальных взглядов. Невзирая на строгие нравы, могут и в юбке короткой пройтись, и волосы распустить. Даже дамы в традиционных одеяниях позволяют себе пощеголять: то сумки у них от модных брендов, то платок выдает своей расцветкой принт престижного модного дома. Уже по прилету в экс-Византий от обилия дорогих аксессуаров (живут же!) у меня в глазах зарябило. Но ближе к ночи я раскрыл секрет этой роскоши. На набережных торговцы расстилают в полутьме целые поляны с двойниками «Эрмеса» и «Луи Виттона».

Шьют их совсем рядом, в кварталах, куда путешественники обычно не заглядывают. Меня же туда занесло. В темных подвалах полуразрушенных домов окна нараспашку — где выкраивают лацканы для псевдолорановских пиджаков, где пришивают ручки для «Биркина» за 100 турецких лир. Стрекот швейных машин настолько сильный, что бегающим по улице маленьким оборванцам приходится кричать, чтобы услышать друг друга. Из развлечений — погоня за подкарауленным котом. Или, пока взрослые заняты приклеиванием подошв к паленым «найкам», тайные вылазки в курятник, собранный перед жилищем из какой-то рухляди.

[photo]2077[/photo]

По вечерам они всей семьей выбираются в сытые районы, где туристы выгуливают наряды, с которых потом и шьются в трущобах дешевые копии. Подачек бедняки не просят, идут на семейный ужин со своим. Как раз между летних веранд ресторанов, где средний чек на человека ниже отметки в 2 тысячи рублей не опускается, они усаживаются на брусчатку и делят меж собой хлебные лепешки. Малыши под конец выковыривают на сладкое из урн недоеденные початки кукурузы. Если повезет, выцедят недопитые капли из бутылок…

[photo]2079[/photo]

Шестилетний бизнесмен

Вода в Стамбуле, кстати, самый ходовой товар летом. На каждом шагу стамбульская мелкотня зазывает прохожих, чтоб те утолили жажду. Носятся с ледяными бутылками среди прохожих, развозят на самодельных тележках (крышки, к слову, по всему городу старательно собирают и сдают на вторсырье).

— У меня уже сок есть, — отказываю одному такому бизнесмену-дошкольнику на площади Таксим.

— Тогда бери две по цене одной, — не унимается босой шестилетний мальчишка, пересчитывая мелочь в карманах. В его возрасте я едва мог складывать цифры, да и то загибая пальцы. А этот юный предприниматель с легкостью доллары переводит в лиры, лиры в евро и обратно.

[photo]2078[/photo]

Местные мальчуганы нередко выходят на точку с кем-нибудь из родителей — старшие стерегут запасы воды и продают чай, а отпрыски средь толпы выискивают клиентов. (Для котов опять же воду стамбульцы повсюду оставляют в мисках.) Своих чад здесь сызмала учат основам коммерции, причем не только уличной. Одни парнишки вместе со старшими братьями торгуют свежевыжатым соком, другие жарят каштаны близ мечетей, третьи в компании и в одиночку ищут по ночам у причалов покупателей для запрещенного ширпотреба. Почти в любом крохотном кафе на три-четыре столика обязательно трудится вся семья. Отец — кто-то вроде шеф-повара, сыновья крутят донер-кебабы, жена — кассир и официант в одном лице, а младшенький вытирает со столов.

— До чего вкусно! — благодарю за угощение усатого кухаря, который прямо передо мной жарит рыбу. Мне достается добрая улыбка, коту за порогом — шматок мяса.

— Говоришь, из России ты. Бывал у вас несколько раз, и друзей у меня там много, — никак не можем распрощаться с поваром. Я объясняю, что Екатеринбург, как и Стамбул, находится на границе между Европой и Азией. Он округляет глаза. — То-то я гляжу, на турка больно похож, — и похлопывает на прощание по плечу.

ЦИФРЫ

Стамбул в два раза превосходит Москву по площади. Здесь находится порядка трех тысяч мечетей, наиболее известные из которых Айя-София, Султанхамет (Голубая мечеть) и Сулеймание. Через пролив Босфор, разделяющий западную и азиатскую части города, перекинуты два моста, длина каждого из которых чуть больше километра.

[photo]2073[/photo]