«В этих условиях нам нужно перестать гнаться за западным стандартом потребления, которому Россия может противопоставить собственный вариант общественного устройства на основе высшей правды. Нам нужно научиться умеренности, самоограничению, достаточности в потреблении, умению довольствоваться малым».

Обратите внимание, речь здесь идет не об «идейности», не о философских или «историософских концепциях». Речь идет о еде, то есть потребности сугубо физиологической, о проблемах, которые касаются всех. Причем проповедь о «пределе потребления» произносит человек, перед которым эта проблема никогда не встанет по определению. То есть — сытый «высокоморально» призывает к умеренности и воздержанию! Да еще с замахом на «высшую правду»…

…Я родился в эпоху официального государственного атеизма. Рос в обстановке, когда среди интеллигенции быть верующим и посещать храм — считалось составляющей в системе духовного конформизма. И когда приход в церковь был сопряжен с немалым риском — например, нарваться на стукача или попасть в комсомольскую облаву (я дважды едва не попал в нее), следствием чего непременно стали бы исключение из вуза, потеря профессии и крах карьеры… Мое поколение как личную победу восприняло возвращение церкви духовных и социальных прав в результате перестроечных и постперестроечных реформ. Но я не мог представить, что доживу до времен, когда меня будет тошнить от «отцов протопопов».

И для меня окончательно стало ясно, почему многие великие представители духовной культуры, притом люди глубоко и искренно верующие — например, Вольтер, Паганини, Ломоносов, Римский-Корсаков — одновременно были стойкими и непримиримыми антиклерикалами. Я понял, почему корифей русской философии Николай Бердяев определил русский религиозный официоз как «православие без христианства». Все ответы — в многочисленных выступлениях о. Чаплина.