Во-вторых, и сам авторский подход к материалу оригинален: на экране мы видим коллаж из нескольких известных произведений писателя («Яма», «Гранатовый браслет», «Впотьмах», «Поединок»), объединенных присутствием и участием в происходящем самого Куприна.

То есть, герой фильма выступает не только как автор или отстраненный свидетель развертывающихся драм, но и как участник сюжетных коллизий: писатель собственной жизнью переживает все те события, которые после переплавятся в творческой лаборатории творца и заживут самостоятельной литературной жизнью…

О сериале уже высказано много суждений — зачастую полярных: от похвалы до уничижительной критики. Что ж, каждый имеет право на собственную оценку — но, как представляется, фильм все же удался. И не только в силу добротности постановки (в чем главная заслуга режиссера Андрея Малюкова), и даже не только благодаря весьма качественно выполненным актерским работам — хотя их много: уверенно и убедительно ведут свои роли Светлана Ходченкова (Женя), Полина Агуреева (Тамара), Катерина Шпица (Люба), Наталья Егорова (бандерша Анна Марковна), Екатерина Стриженова (Ровинская), Екатерина Климова (Раиса). Елизавета Боярская (Зинаида). А для Михаила Пореченкова, играющего самого Куприна, данный образ — настоящее «попадание в десятку»: колоритный фактурный облик актера в данном случае даже визуально стал фактором удачи, да и артистически М. Пореченков здесь убеждает полностью. Можно даже сказать — чуть ли не впервые артисту удалось выйти из прилипшего к нему амплуа «десантника» и создать образ самодостаточный, адекватный литературно-сценарному прообразу… Главное же в том, что, как представляется, создателям сериала удалось максимально приблизиться к постижению самой сути купринского творчества.

…Александр Иванович Куприн — фигура в отечественной словесности невероятно своеобразная. Он вошел в русскую литературу очень сложной дорогой — потому что всегда невероятно сложно стартовать в условиях, когда «слышишь за плечами шаги великана». За плечами у Куприна был состоявшийся феномен Золотого века русской прозы — и это делало дебют писателя предельно трудным. Уже был библейский плач Гоголя над «мертвыми душами». Уже была красивая интеллигентно-психологическая проза Тургенева. Уже состоялось поразительное социологическое открытие Гончарова, обнаружившего русский национальный тип в Обломове. Уже были явлены «городу и миру» экзистенциальные бездны Достоевского, «диалектика души» и «срывание всяческих масок» у Толстого, зловещие потаенные глубины народного сознания у Лескова, беспощадная социальная диагностика Салтыкова-Щедрина, трагическая рефлексия Гаршина. Наконец, уже осветил мрачный небосклон победоносцевщины печальный и мудрый свет прозы Чехова. Вступать в большую литературу, имея таких предшественников — это почти горьковское «безумство храбрых»… И Куприн нашел свои, только ему присущие ракурсы эстетического восприятия мира — как раз те, которые весьма успешно претворены в художественной палитре фильма.

 Куприн — человек и творец, выросший из гущи жизни. Уроженец российской глубинки (Пензенская губерния), сын провинциального чиновника и дворянки с татарскими княжескими корнями, воспитывавшийся в московском Разумовском сиротском пансионе. Учился в юнкерском училище, потянул лямку подпоручика 46-го Днепровского пехотного полка, после много странствовал по России, перепробовав множество профессий… Школа жизни и творчества — основательная! И даже физический облик писателя — соответствующий (великолепно переданный Пореченковым): массивный, «медведеобразный», человек-глыба, словно вставший из самой земли. В нем нет ничего от чеховского рефлексирующего «чудака» — он (в фильме) может сказать обидчику: «Если будете говорить со мной в таком тоне, снимите очки, а то осколки в глаз попадут!». И тематика его произведений — соответствующая: как и Лесков, Куприн черпает сюжеты из повседневности, буквально «из грязи» (вспомним «Яму» и «Впотьмах»!), не боится заглядывать в такие социальные и психологические «помойки», которые вызывали у литераторов чувство брезгливого отторжения. Писатель даже ситуационно поднимает те пласты жизни, которые кажутся подчас неправдоподобными или чересчур «экзотичными», типа встречи современного столичного интеллигента с очаровательной провинциальной ведьмой в «Олесе» или — предвосхищая Бабеля — чувственно оживленного мира полукриминальной Одессы в «Гамбринусе». И в этой кричащей «неправдоподбности» — внутренним оком прозревает не замечаемую никем изнанку жизни. Такая художественная «томограмма» окружающего мира как метод творческого исследования передана в сериале графическими, но точными мазками: экранный Куприн и наблюдает разворачивающиеся на его глазах трагедии, не уступающие по накалу шекспировским, и живет со своими потенциальными героями одной жизнью. То герой Пореченкова принимает участие в судьбе идеалистичного студента, предпринимающего отчаянную попытку вытащить из «ямы» девушку, затянутую омутом проституции; то едва не становится любовником роковой Зинаиды — в последний момент охлаждая рожденный отчаянием истерический пыл своей подруги… А подпоручик Ромашов, на пределе душевных возможностей противостоящий страшным армейским нормам (и платящий за это жизнью), судорожно пытающийся помочь всем страждущим вокруг себя, — это же сам молодой подпоручик Куприн, это «альтер эго» писателя, это его вполне возможная судьба, не подай он в отставку…

Но при этом есть в прозе Куприна еще один аспект, который придает всему его творчеству совсем особенную атмосферу, и она также воплощена на экране. Ибо беспощадный диагност и «социальный хирург» Куприн при всем при этом — человек, наделенный высшей добротой. Он не просто исследует своих героев — он любит их. Любит не только действительно достойных людей типа Ромашова или Олеси, но и «падших ангелов» из «Ямы», и несущуюся без тормозов к катастрофе Зинаиду, и замордованного солдата, и даже обуреваемого разрушительной страстью, потерявшего нравственные опоры Аларина. И это не толстовское «всепрощение» — Куприн и по жизни был кем угодно, только не адептом «подставления правой щеки». Он, как известно, категорически не принял большевизм, сидел в красной тюрьме, был внесен в расстрельные списки ЧК, служил военным корреспондентом у Юденича, «как реликвию хранил белогвардейские погоны и трехцветный шеврон» (из воспоминаний его жены), 15 лет провел в эмиграции. И вернулся в СССР в разгар Большого террора — просто чтобы умереть на родине. Но Куприн — исторический и экранный — зорким глазом гения видит посреди житейский грязи немеркнущий свет подлинных алмазов человечности. Как дано было ему узреть подлинные искры человечности в опустошенных душах обитательниц «Ямы» или высокую «тристановскую» любовь в маниакальной страсти Желткова… Это тот самый «момент истины», который составляет сердцевину феномена творчества Куприна, и его авторам фильма удалось тонко и деликатно передать кинематографическими средствами. И это — безусловная удача.

[youtube]ruPECoizhUs[/youtube]