— Нас под Новый год вызвали через военкомат, на 160-дневную переподготовку, — вспоминает Николай Черепанов, житель поселка Ребристого. —Лишь когда подъезжали к Харькову, поняли, что нас везут на вахту в Чернобыль.

Николай Федорович, механизатор в местном совхозе, той осенью только-только получил новенький трактор, а пришлось обкатывать экскаватор. Бригада из Невьянского района трудилась в опасной 30-километровой зоне, на погрузке и вывозе зараженного грунта, обломков строений. Сам Николай Черепанов большую часть командировки провел в самой горячей точке, вблизи разрушенного реактора атомной станции. Отцы-командиры шутили, мол, вы, уральцы, привычные и к тяжелому труду, и к сложной экологической обстановке — дескать, весь опорный край державы дышит выбросами из заводских труб.

— Работали в обычной солдатской форме. Костюмы химзащиты видели только на членах комиссий, которые регулярно посещали район бедствия. Нормально трудиться в таких громоздких костюмах было невозможно. Да и не задавали мы лишних вопросов, потому что не осознавали всей опасности, — чувствовали только, что в горле першит постоянно. Наши знания о «мирном атоме» соответствовали школьной программе. Командиры, конечно, предупреждали, что лучше пить привезенный с собой одеколон, чем здешний самогон, и баню топить не дровами, а соляркой, но разве этих мер предосторожности было достаточно? — задает риторический вопрос Николай Федорович.

Вот и на фотографиях, сделанных во время командировки, ликвидаторы запечатлены в простых хэбэшных гимнастерках. Будто выехали на массовый ленинский субботник, а не на борьбу с невидимым врагом.

После возвращения домой Николай Черепанов снова сел за совхозный трактор. Раз в год ездил на обследования в областной центр, на здоровье старался не жаловаться, чтобы не потерять работу. А в 2000 году ему все же присвоили третью группу инвалидности, через год дали вторую. Но связи с пребыванием в Чернобыле медики не усмотрели, посчитав, что общие заболевания механизатор «заработал» в чистом поле.

Сейчас он получает скромную пенсию по инвалидности, плюс ежемесячную денежную выплату — компенсацию федеральных льгот в сумме чуть более двух тысяч рублей. Из чернобыльских преференций ему положены лишь ежегодная выплата на оздоровление (нынче она составляет 740,66 рубля), ежемесячная компенсация на приобретение продуктов — 493,74 рубля и 50-процентная скидка на оплату жилищно-коммунальных услуг. Еще Николай Федорович хранит медали за участие в чернобыльской операции и за спасение погибавших. Впрочем, он совсем не против поменять эти награды на дензнаки…

Если бы наш герой до сих пор работал, ему полагались бы дополнительные 14 дней к отпуску, полная оплата больничных листов, доплаты при переводе (по медицинским показаниям) на менее оплачиваемую работу. Если бы был моложе, мог вне конкурса поступить в вуз и без очереди записать ребенка в детский сад (плюсом к этому — оформить ежемесячную компенсацию на питание ребенка в садике). У Николая Федоровича дети давно выросли, шансов устроиться на работу — ноль. Эти льготы уже мимо его кассы.

Имущие и неимущие

По словам Елены Симаковой, специалиста местного управления социальной политики, из тех невьянцев, что встретили 1987 год в Чернобыле, в живых осталось чуть больше 50 человек. Это — по данным на конец 2013 года. Кроме того, в списках значится 9 человек, которые ездили в командировку в 1988 году и позже. Эта категория ликвидаторов получает лишь крохи на пропитание — даже если им удается оформить инвалидность, эксперты не связывают ее с Чернобылем, лишая людей всяких шансов на достойную компенсацию от государства.

Но и первая волна ликвидаторов, хлебнувших лиха в 1986—1987 годах, по сути, поделена на две неравные части: 27 человек (в том числе и Николай Черепанов) никому ничего не доказали, 25 чернобыльцам все-таки удалось связать свои болячки, обернувшиеся инвалидностью, с пребыванием на зараженной земле. «Чернобыльская» инвалидность — это уже совсем другие деньги. Только официально установленный размер ежемесячных выплат — от 2949,8 рубля (для инвалидов 3-й группы) до 14749 рублей (для 1-й группы). Еще полагается единовременная компенсация (от 11765 до 23512 рублей, в зависимости от группы) и ежегодная.

Но эти цифры уже не актуальны — ликвидаторам-инвалидам удалось через суд увеличить размер выплат. Череда процессов началась еще 10 лет назад и завершилась совсем недавно. Пострадавшие от радиации получили и продолжают получать достойные деньги: по словам соцработников, единовременные выплаты составили от 1 до 6 миллионов рублей, ежемесячная компенсация (на сегодняшний день) — от 13 до 128 тысяч.

Хоть суммы и разнятся (суд принимал во внимание и состояние здоровья, и величину заработка до пребывания в Чернобыле), ликвидаторы-инвалиды смогли поправить свои дела, обзавелись жильем, личным транспортом, поставили на ноги детей. Для некоторых, впрочем, эта победа стала последней в жизни, ведь здоровье не купишь ни за какие деньги. Есть случаи, когда чернобыльцы уходили из жизни, едва добившись адекватного возмещения вреда.

Верю  не верю

О том, где же проходит та самая грань, которая поделила чернобыльцев на имущих и неимущих, мне поведал бывший заместитель областного отделения союза «Чернобыль России» Олег Тюкин. Олег Константинович сам прошел и через зараженную зону, и через суды с государством за права ликвидаторов. Подполковник в отставке, в свое время возглавлявший один из военкоматов в областном центре и лично подбиравший «запасников» для командировки в Чернобыль, недавно вернулся в родной Невьянск. Вернулся, потому что так и не дождался льготной квартиры.

— Был период, когда чернобыльскую инвалидность устанавливали по широкому перечню заболеваний, потом, видимо, кому-то показалось, что это слишком жирно. Сегодня экспертный совет, призванный оценивать влияние чернобыльского следа на здоровье людей, принимает во внимание всего 3—4 болезни, в основном сложную онкологию. И ехать на комиссию уральцам надо уже не в Екатеринбург, а в Челябинскую область. Ужесточая условия, государство будто бы подчеркивает: кто не успел, тот опоздал, хотя у многих ликвидаторов заболевания могли проявиться со временем, — считает бывший военком.

А взять пример соседнего Новоуральска. По линии Минэнерго ликвидаторам из закрытого города не удавалось получить инвалидность, так они временно прописывались «по другую сторону забора», в Верх-Нейвинске, доказывали вред здоровью на общих основаниях и возвращались назад.

— Я сам какое-то время входил в состав экспертного совета в качестве наблюдателя, — вспоминает подполковник в отставке. — Чего только не наслушался. Помню, один из деятелей предложил отказать просителю на том основании, что тот находился в командировке не в самом Чернобыле, а всего лишь на «Укрытии». Хотя опаснее места не придумаешь: объект «Укрытие» — тот самый саркофаг, который строили на месте четвертого энергоблока… Были и «лжеликвидаторы», которые купили или подделали удостоверения участников. Они сразу выдавали себя: хватало пары вопросов о маршрутах, знании местности. Но зачем всех равнять по обманщикам?

Несмотря на все сложности, Олег Тюкин продолжает внушать товарищам по несчастью — надо отстаивать свои права. Сейчас он помогает семье чернобыльца, которая осиротела в конце марта. Мужчина, пройдя через все тернии, добившись солидных выплат, покончил жизнь самоубийством: не вынес мучительных болей, которые преследовали его долгие годы. Семья осталась без кормильца — вдове назначили ежемесячное пособие в 3700 рублей.

— Пособие насчитывается как половина официальной выплаты мужу. Но ведь он в свое время отсудил гораздо большие суммы, доказав связь заболевания с пребыванием в Чернобыле. Сейчас вдовам надо снова доказывать государству, что муж умер именно от той болезни, что «заработал» в командировке. Если экспертный совет поверит, тогда семья будет получать половину фактических доходов кормильца.

А совет, как правило, не верит. По словам сотрудников управления соцзащиты, еще ни одной невьянской вдове не удалось убедить экспертов, что главу семьи погубил Чернобыль. Причины самоубийства, надо полагать, легче списать на весну 2014-го, а не 1986-го…