Буквально накануне Елена вернулась из Сочи с Паралимпиады и поделилась с «Уральским рабочим» своими впечатлениями и взглядами на то, как общество воспринимает людей в инвалидных колясках.

Большая перестройка

— За несколько лет до Игр Сочи практически полностью перестраивали с учетом нужд инвалидов. Стоило того?

— Объекты, связанные с Олимпиадой и Паралимпиадой, на время превратили курорт в оазис для всех, у кого проблемы передвижения. Суперкрутые низкопольные автобусы и автобусы с подъемниками, обходительные водители, одетые в специальную форму, волонтеры, дежурившие на каждой остановке и готовые помочь в любой момент, плюс возможность посещать соревнования почти бесплатно… А если подъемник не работал, предупредительный гаишник всегда мог махнуть палочкой, остановить движение — и ты спокойно пересекал проезжую часть.

— Как относились к спортсменам здоровые зрители?

— Порадовало, что после окончания Олимпиады Дом болельщиков олимпийской сборной России уже не действовал, и вся звездная вип-тусовка, ради которой сюда приезжали многие, разъехалась. Акцент сместился на паралимпийцев, для которых и были организованы Игры. И не поверите — трибуны забиты зрителями из самых разных стран, билеты не достать! Настроение царит самое воодушевленное, атмосфера дружеская и доброжелательная. Победы спортсменов сборной России лишь добавляют драйва и кайфа.

— Паралимпийский парк — тоже рай?

— Здесь полнейшая доступность среды. Огромные стадионы, оборудованные удобствами по последнему слову техники и с учетом всех нужд… Жаль, не хватило времени съездить в Красную Поляну, хотя скоростной аэроэкспресс «Ласточка» ходит регулярно, и проезд бесплатный для зрителей и участников. Ты попросту купаешься в этой атмосфере и на какое-то время забываешь, в какой стране живешь.

— В которой, как и в СССР, «инвалидов нет»?

— Например, мало кто сейчас задумывается о том, что после Игр специализированные автобусы отгонят обратно в Москву, волонтеры закончат свою работу, и город останется без поддержки извне. С другой стороны, Сочи показал, какой уровень в плане доступности среды должен быть, задал планку, к которой нужно стремиться. Посудите сами: закон о создании доступной среды вступил в действие с 1999 года, но у нас до сих пор нет ни одного учебника, который рассказывал бы о создании универсальной городской среды. Ни в техникумах для строителей, ни в вузах для архитекторов и проектировщиков системно не учат, какой должна быть городская среда, чтобы инвалидам было удобно передвигаться. Да что инвалидам! У нас около 30% населения — маломобильные граждане пожилого возраста, огромное количество молодых матерей с колясками, много будущих мам… 15 лет прошло, а люди не знают, как спроектировать пандус. Меня откровенно удивляет, что учатся строить по моей книге 2001 года выпуска! А я даже не архитектор — экономист химической промышленности.

— Но есть же реальные попытки улучшить положение?

— Да, некоторые регионы стали пилотной площадкой для реализации федеральной программы по созданию безбарьерной среды. И что? Думаете, города стали суперсовременными? Туда «влили» огромное количество бюджетных средств, но на данный момент в некоторых городах делают лишь первые шаги. В этом плане Екатеринбург, не участвуя в пилотном проекте, оказался на голову выше, в том числе благодаря сотрудничеству горадминистрации и экспертов. Другое дело, согласуя со мной тот и иной проект, не факт, что собственник построит здание точно по рекомендациям.

Люди важнее денег

— Как так? Разве вы для них не авторитет?

— Я всю жизнь двигаю систему вперед, стараясь «перепрыгивать» через нормативы российских СНиП. Они, поверьте опыту, не совсем годятся для нашей реальной повседневной жизни, т. к. не соответствуют современным международным стандартам. Я оцениваю множество объектов и стараюсь сделать их ближе к международным представлениям об универсальном дизайне. Но люди с инвалидностью не могут привлекаться к этой работе на законных основаниях. В 2007 году в Екатеринбурге были переделаны с учетом интересов маломобильных граждан проекты панельных домов. Сейчас же будут строить петербургские панельные серии уже с узкими проемами на балкон, в которые не пройдет ни инвалидная, ни детская коляска. Не представляете, как обидно, уйдя на передовые позиции, из-за хаоса в законодательстве откатываться назад!

— Хорошо бы изменить строительные нормативы!

— Увы, нормативная база по строительству доступной среды перебрасывается из одной структуры в другую, что не улучшает качество СНиП. В свои проекты я закладываю определенные требования не потому, что так хочу, а потому, что это современные тенденции развития. Я вижу, что это правильный путь, наше будущее. Добиваясь в течение 10 лет того, чтобы в Екатеринбурге бордюры не превышали 4 см, как допускают российские стандарты, мы добились в итоге уровня вровень с проезжей частью. Но многолетняя работа в этом направлении не создала реально доступной среды. Например, улица Попова, пониженная до 3—4 см, все равно недостаточно доступна для человека на коляске.

— Специалисты из архитектурной сферы разве не понимают проблемы?

— Суть в том, что я на коляске уже больше 20 лет и знаю ситуацию изнутри. Эксперт без инвалидности до конца не может выступать от лица колясочников. А федеральные власти, к сожалению, крайне редко прибегают к помощи экспертов-инвалидов из других регионов страны. Представления о том, что нужно инвалиду, с точки зрения представителя власти и наших реальных потребностей часто не совпадают. Нужно более тесное общение властей с теми, для кого среда создается. Тратить огромные деньги, выделенные бюджетом, нужно на наши первоочередные нужды. Хотя такое понятие, как «партисипационная политика» — привлечение заинтересованной группы, которая дает обратную связь, действует во всем мире. Хорошо, в Екатеринбурге сделали реальные шаги и создали минимальный стандарт. А к ЧМ-2018 средства, возможно, выделят еще, особенно на низкопольный транспорт.

Не для всех?

— По-вашему, сегодня деньги играют главную роль?

— В городе на доступную среду мы потратили не очень много бюджетных средств, но результат виден благодаря жесткому контролю за строительством и реконструкцией. Когда в 2008-м Екатеринбург готовился к ШОСу и БРИК, главными были контроль и четкое понимание, что делать. Основная сложность была в масштабах строительства и видении, каким должен быть итог. Но ладно доступная среда! Когда государство монетизировало льготы, мой ребенок в тот момент лишился бесплатных завтраков в школе. А мы, общественники, думаете, миллионы зарабатываем?

— Но спортсмены-паралимпийцы с недавних пор стали получать…

— Да, теперь государство поддерживает профессиональный спорт. Паралимпийцы, которые завоюют в Сочи золотые медали, получат миллионы рублей — серьезный стимул для ребят биться за места. Это для российских инвалидов единственный способ заработать такие огромные деньги и решить жизненные проблемы. Например, капитан команды керлингистов — екатеринбуржец Андрей Смирнов ютится с большой семьей в неудобной хрущевке, у него будет возможность сменить ее на более комфортное жилье. Несмотря на то, что тренируются они на льду, не приспособленном для керлинга, я очень верю, что они выиграют и Андрей купит нормальную квартиру. Ребята набивали руку на заграничных чемпионатах, по которым целенаправленно катались ради тренировок.

— Может, молодое поколение керлингистов получит долгожданные площадки?

— Дело в том, что за ребятами нет тех, кто придет им на смену. Сейчас тренируется инвалидная элита, которая вошла в сборную страны и области. Остальные, как понимаете, без стимула разбежались, а массовый спорт для инвалидов, к сожалению, не очень развит. Например, наша секция по спортивному ориентированию для людей с поражением опорно-двигательного аппарата существует много лет, мы были призерами чемпионатов России, Европы и мира. Но этот вид спорта — не олимпийский и держится на энтузиазме. А в январе нынешнего года нам сказали, что заказывать социальное такси — не все же спортсмены могу добраться самостоятельно — теперь нужно за деньги. Где их на это возьмем?! Для меня деньги никогда не были главным в жизни, но сейчас я четко осознала: они нужны, т.к. дают независимость и открывают возможности. На голом энтузиазме не уедешь, да и чревато такое самопожертвование разочарованием и профессиональным выгоранием.

Рыба или удочка?

— Чем «Свободное движение» отличается от других организаций инвалидов?

— Многие объединяют людей с одинаковой формой инвалидности и решают проблемы дефицита общения, досуга, отдыха, развлечения, дарят на день рождения коробочку конфет или поддерживают гуманитарной помощью. Эти организации, на мой взгляд, дают рыбку, но не учат пользоваться удочкой. В результате мы получаем инвалидов, которые привыкли ждать всевозможных благ на блюдечке с голубой каемочкой, вместо того чтобы стремиться стать полноценными гражданами.

— Такое отношение расхолаживает!

— Да, многие живут идеей светлого будущего, что завтра все поменяется само собой. А не поменяется, если сидеть сложа руки. С неба ничего просто так не падает — и эту простую истину люди никак не осознают. Везение, конечно, возможно, но пока сам не поднимешь попу, не начнешь что-то делать, работать над собой, так и будешь сидеть в болоте.

— В этом смысле вы просто вездеход какой-то!

— Организации «Свободное движение» в марте исполняется 15 лет, но пока трудно осознать, сколько всего сделано и что достигнуто. Пока перед глазами — огромные папки с документами, которые требуют разбора и сортировки. Очень сложно, поверьте, соблюдать баланс между активной общественной жизнью и семьей. И теперь пора вспомнить, что я — мать и жена. Жизнь одна, и нужно успеть сделать то, о чем мечтаешь. Я хочу… навести порядок и заняться домашним бытом! Со своего офиса уже начала — отдала огромную библиотеку современной литературы неравнодушным людям и в Белинку. Не могу же их выбросить! Нас так воспитали: любить книги, беречь экологию, жить для общества, а не для себя… После травмы началась моя вторая жизнь, и сейчас, наверное, настало время чего-то нового.

ВАЖНО

В июле 2012 года Совет Федерации РФ одобрил проект Госдумы о причислении общественных организаций, получающих вливания из-за рубежа, к иностранным агентам. Это значительно ограничивает некоммерческие объединения и вынуждает их сокращать спектр деятельности.