С инициативой создать институт частных приставов в Госдуме выступали еще в 2007 году, но по ряду причин законопроект был отложен. В январе этого года документы не только подняли из архива, но и стали активно дорабатывать. Законопроект планируется вынести на обсуждение в Думе уже в весеннюю сессию, сами же судебные приставы, несмотря на положительный опыт европейских стран, к нововведению относятся настороженно.

— Во-первых, я не согласен с нападками на наше ведомство, — говорит руководитель регионального управления ФССП, главный судебный пристав Свердловской области Сергей Щебекин. — В прошлом году мы взыскали в бюджет более двух миллиардов рублей, при этом на содержание своего управления я потратил 750 миллионов. Да, незавершенных дел у нас порядка 40%, но цифра не больше европейской, и при этом существует категория дел, которые невозможно завершить. Например, к нам часто обращаются предприниматели с просьбой взыскать задолженность с клиента. А бизнес — прокат инструментов без залога и поручительства. Ну как так можно вести дело? Понятно, что человек взял инструмент и исчез. С кого нам взыскивать? Или недавно Росфиннадзор заявил, что нужно взыскать 10 миллионов рублей с фирмы-однодневки. Как? Фирма ведь только на бумаге существует, у нее нет никакого имущества, а директор чуть ли не бомж. Во-вторых, согласно законопроекту, частные приставы могут взыскивать с любых клиентов, кроме государства и в пользу государства. То есть нам оставляют самую хлопотную часть, а частные приставы могут спокойно работать с неблагонадежными банками или крупными фирмами, с которых всегда есть что взыскать. При этом с 90% таких дел мы и сами прекрасно справляемся.

Не обошел вниманием Сергей Юрьевич и проблемы коррупции. По его словам, если в своем управлении он может уволить сотрудника, взявшего конфискованное имущество, или преступления могут раскрыть сотрудники отдела по борьбе с коррупцией, то механизм контроля за частными приставами остается под вопросом.

— Не проще ли доработать закон о коллекторской деятельности? — считает главный пристав Свердловской области. —  Дать полномочия, прописать права, обязанности. И это будет реальная альтернатива и помощь федеральной службе.

Президент ассоциации корпоративного коллекторства, ведущий первых семинаров по коллекторской деятельности и корпоративному коллекторству в России, Казахстане и Украине, кандидат юридических наук Дмитрий Жданухин уверен, что подобного делать не стоит. По его мнению, еще одна структура по выбиванию долгов из людей лишней не будет.

— В России появилась тенденция на уменьшение участия государства в делах, где есть частная инициатива и саморегуляция. Да, у этого есть свои минусы, и некоторые граждане считают, что это очередное доказательство того, что власти хотят снять с себя часть ответственности. Но при этом 90% взыскателей жалуются на приставов за их бездействие. Нам нужен альтернативный механизм, не зависимый ни от государства, ни от коллекторской службы. Тем более что коллекторские агентства хоть и существуют в рамках законодательства, но при этом специального закона для них нет. Да, появился закон о потребительском кредите, но ситуацию это особо не исправило.

Пока же в России еще думают о введении нового закона, в соседнем Казахстане институт частных приставов уже функционирует. Закон вступил в действие в январе 2012 года. Только вот насколько успешно проходит работа? Юристы, ездившие в страну за обменом опытом, отмечают, что «частники» не могут нормально взаимодействовать с другими органами власти. Проще говоря, население им еще не доверяет, а государственные исполнители и правоохранители не особо хотят делиться информацией.

Заведующий кафедрой гражданского процесса УрГЮА, руководитель рабочей группы при Верховном суде Казахстана по подготовке проекта закона о частных судебных приставах, доктор юридических наук, профессор Владимир Ярков, несмотря на указанные трудности, опыт соседей считает удачным. Хотя бы потому, что институт в стране начали вводить постепенно, и у населения, и у самих частных приставов при желании было время адаптироваться к новой практике.

Тем не менее наиболее перспективен, на взгляд профессора, опыт Франции. В стране на 66 миллионов человек приходится 3 тысячи приставов. В России, для сравнения, 142 миллиона «обслуживает» 25 тысяч судебных исполнителей. Почему такой разрыв в числах? Французский пристав решает только вопросы юрисдикции, у нас же, кроме этого, занимаются бумажной работой, которая отнимает очень много времени.

— Притом, что частные приставы наделяются полномочиями государством, которое контролирует их компетенцию и устанавливает тарифы, зарплата у них складывается не только из оклада, но и из процента за взыскание, — продолжает Владимир Ярков. — В России же приставы сидят только на окладе. Конечно, объективно у института как такового есть недостатки — возникают проблемы с организацией совместных действий с полицией, взысканием на малые суммы, с обслуживанием малонаселенных территорий, где низкая деловая активность. К тому же в России эффективной работе как государственных, так и частных приставов препятствуют причины экономического, организационного и правого характера. И насколько качественно в этих условиях будет функционировать новый институт, я не могу предположить.