Пока несла бумаги в территориальную избирательную комиссию, думала, что она завалена заявлениями претендентов, и берут в комиссии только по знакомству. А попасть туда журналисту вообще нереально. Один из избирателей, что рекомендовали меня в члены комиссии, так и сказал, мол, подписываюсь за тебя только потому, что знаю — не пустят, ведь журналист в участковой комиссии все равно, что муравьиный лев в муравейнике.

Однако «льва» в «муравейник» пустили без вопросов. Наоборот, председатель ТИК даже заметила, что, мол, теперь-то журналисты не будут писать, что в комиссиях работают спустя рукава.

Пес читать не умеет

На подготовительном этапе моя работа в комиссии состояла из двух обязанностей: проверить списки избирателей в своем округе и выдать в свое дежурство открепительные удостоверение. Сначала процесс заполнения бумаг показался довольно сложным, но со временем появилось даже чувство удовлетворения от правильно сделанной работы.

А вот на сверку списков избирателей мне пришлось потратить четыре вечера в будни и два выходных дня. Участок достался трудный — частные дома на окраинных улицах, которые я даже с картой нашла с большим трудом. Из двух десятков домов обитаемы около половины, да и те выглядят заброшенными. Здесь и днем ходить небезопасно, а уж вечером, да еще при полном отсутствии фонарей, — просто самоубийство.

— Здравствуйте, — кричу я в открытые настежь ворота. — Я с избирательного участка!

Никто не отвечает, лишь чуть слышно, что в доме работает телевизор. Оставив ворота открытыми, крадусь к дверям дома, оглядываясь по сторонам, ведь судя по следам во дворе, где-то здесь должна обитать собака. Она не заставила себя долго ждать, появилась в распахнутых воротах, перекрыв выход для отступления. Пришлось напугать хозяев, влетев в дом без стука. Они оказались приветливыми старичками, не отпустили меня без чая с конфетами и засыпали вопросами о программах партий, участвующих в выборах.

В другом доме пьяненький мужичок втащил меня за ворот шубы в ворота, решив, что я подослана кем-то из его нехороших знакомых. От расправы меня спасло удостоверение члена избирательной комиссии.

Увы, в следующей критической ситуации мне повезло меньше: хозяйская собака изрядно потрепала подол длинной юбки. Псу удостоверение не покажешь…

Депутатов — на Газетную

Поход для сверки списка избирателей и раздаче приглашений привел к неутешительной мысли — очень бедно живут люди в глубинке. Нищету не скрывают даже попытки некоторых хозяев хоть как-то приукрасить жилище. Кто-то набивает на ворота пенопластовые потолочные плитки и раскрашивает их фломастерами. Кто-то венчает покосившийся забор пустыми пластиковыми бутылками, подбирая их по цветам. Все дома — с печным отоплением.

— Вот пришли бы депутаты к нам, на Газетную, — приглашает женщина из барака на пять семей, где обитаемы всего две квартиры. — Посмотрели бы, как мы выживаем.

К местным депутатам, к слову, просьбы были небольшие — поставить уличные фонари, снег хоть раз в месяц на окраине убирать.

А вот к будущим депутатам Государственной думы и Законодательного собрания вопросы серьезные: как провести на такую бедную улицу газ, если у жильцов даже на проект разводки денег нет? Как жить на зарплату помощника воспитателя, которая не превышает четырех тысяч рублей? Как найти нормальную работу мужику, чтобы не уезжать на вахту?

Стесняясь своего относительного благополучия, я отвечала: идите на выборы, участвуйте в политической жизни.

За Россию!

4 декабря. Подъем в шесть часов утра. Без десяти минут семь — все на избирательном участке. Все готово, председатель дает последние напутствия. Я на почетном посту — мне предстоит выезжать с избирательной урной по адресам. Кое-кто из членов комиссии сочувствует: ноги собьешь и к вечеру рада будешь и на полу прилечь.

И правда: в третий раз поднявшись с урной на пятый этаж, поняла, что нужно было надеть сапоги без каблуков, а вместо шубы — курточку. После полудня жалобно просила стульчик у хозяев дома, а к вечеру уже с трудом таскала урну, куда каждый избиратель опускал аж по пять бюллетеней Один — за депутатов Государственной думы, два — Законодательного собрания Свердловской области, еще два — в местную Думу.

Интересно было наблюдать, как голосуют избиратели в неофициальной обстановке. Так, в одном доме пожилые супруги устроили политические дебаты, не сойдясь в выборе кандидатов. В конце концов, бабушка выставила супруга в соседнюю комнату: мол, не по закону поступаешь, агитируя на моем избирательном участке.

В другой семье заранее было приготовлено место для голосования — кабинет супруга-художника. По очереди муж и жена удалялись в импровизированную кабинку, тщательно сворачивали там бюллетени и сами, не доверяя мне, опускали их в урну, проверив наличие на ней печатей.

Непростой момент для членов комиссии и наблюдателей, когда хозяева просили: мол, подскажите, за кого голосовать? Старики рады были приезду незнакомых людей, делились своими нехитрыми новостями, показывали фотографии, но совсем не разбирались в политической жизни. Вот тут пригодился опыт Николая Николаевича, нашего старшего в группе, он по участку ходит не первую избирательную кампанию.

— А хотите, я вам прочитаю бюллетень? — отвечал вопросом на вопрос.

 Читал с выражением — заслушаешься.

— Пожалуй, я выберу депутата, что за Россию. Какие там есть? Единая и справедливая? А где Путин? Ага. Куда тут галочку ставить?

Сутки без сна

Но зря я думала, когда вернулась с выездов, что самое трудное позади. После закрытия участка началась самая важная работа — пересчет.

В каком-то гламурном журнале читала об ощущениях человека, проведшего сутки без сна. К концу этого срока испытатель находился в полуобморочном состоянии. А у членов избирательной комиссии, ровно столько же не сомкнувших глаза, как раз начался пересчет бюллетеней!

Пачки по тысяче и более бюллетеней приходилось пересчитывать по пять и более раз. И еще хорошо, что все цифры на нашем участке сошлись без дополнительных пересчетов. Бывалые коллеги рассказывали мне страшилки о том, как на некоторых участках избиратели специально забирали бюллетени с собой, чтобы затруднить работу комиссии.

Наблюдатели на нашем участке не отходили от стола с бюллетенями ни на шаг, считая вместе с нами каждый листочек, записывая в блокнот каждую цифру. Выйти в туалет? Ни-ни! Лишь только тогда, когда наблюдателям выдали копии протоколов, мы вздохнули с облегчением. Теперь все зависело от председателя и секретаря комиссии — им заполнять отчеты, им везти их в ТИК, а нам — ждать.

Под бдительным надзором

Когда раньше читала о нарушениях на избирательных участках, всегда удивлялась — как так? И не стыдно членам комиссии подтасовывать результаты?

Сама поработав в комиссии, убедилась: если правильно организован процесс, то что-то подтасовать невозможно, да и нарушить правила — тоже.

Мне с ехидцей говорили, мол, можно подсунуть бюллетени в урну, а можно и заменить при пересчете, стоит лишь взять из тех, что не востребованы, а для ровного счета подсунуть в погашенные настоящие бюллетени — те, что на самом деле заполнили избиратели. А как, интересно, это сделать под пристальным взглядом наблюдателей? Как достать чистые бюллетени из сейфа? Впрочем, с подозрительными избирателями я тоже согласна: нужно устанавливать камеры на участках, нужно использовать новые технологии и электронные урны.

P.S. После выборов я отсыпалась сутки. Теперь не пропущу ни одного голосования: стыдно признаться, но за 18 лет исполнила гражданский долг лишь дважды, причем второй раз — в эти выборы.