Полководца, о котором Иосиф Бродский написал: «Воин, пред коим многие пали стены — хоть вражьего меч был тупей»…

Тем досадней чувство, возникающее при просмотре. Прискорбно, но перед нами — очередное фиаско. Причем аспекты неудачи многоплановы и группируются сразу в нескольких плоскостях, и не только эстетических.

Прежде всего, фильму не хватает элементарной художественной динамики. В плане чисто режиссерской организации кинематографической партитуры. Если в сериале, где действуют Сталин, Жуков, Конев, Берия, Абакумов, Рыбалко (!) — в середине очередной серии начинаешь скучать, то это означает только одно: драматургия ленты не выстроена. Фильм затянут. Замедленность движения в картине позволительна только небожителям типа Тарковского или Бергмана: для сериала же наличие определенного драйва просто обязательно.

Ко всему, сценарий откровенно слабый. Поразительная деталь: в ленте задействованы прекрасные актеры — а ролей с большой буквы нет. Самый наглядный пример — дуэт Елены Яковлевой (Александра Диевна, вторая жена маршала) и Ирины Розановой (Лидия Русланова): две звезды кинематографа — и им нечего играть! Сценарный материал не дает реализовать артистическую потенцию, и даже масштаб таланта оказывается бессилен.

Более того: похоже, авторы сценария проявили в ряде моментов элементарное невежество. Для зрителя, знакомого с основами показываемых на экране исторических проблем, глаз и слух режут множество мелких, но наглядных несуразностей. Например: экранный Сталин, кстати, показанный откровенно шаржировано, обращается к Берии и Абакумову по имени-отчеству! Для любого, кто знаком с историческими документами, это звучит как дичайшая фальшь — Генералиссимус обращался так только к одному человеку в своем окружении, маршалу Борису Михайловичу Шапошникову, знаменитому советскому военному теоретику. По отношению ко всем остальным Сталин и сам не практиковал никаких подобных вещей, и другим не позволял: он говорил своим присным «товарищ такой-то», а редким индивидам из самого ближнего круга типа Берии — просто по имени. Не мешало бы при создании фильма такие вещи знать.

Но все это, разумеется, не главное — потому что фильм о Жукове есть в некотором смысле монодрама по определению. Поэтому все самые проблематичные моменты сериала сосредотачиваются вокруг фигуры главного героя.

Спору нет, артист Александр Балуев ведет свою роль профессионально, уверенно и талантливо: актер сейчас — на пике формы, и именно к нему как исполнителю претензий нет. Просто Балуев играет… не Жукова. Тот образ, который демонстрируют нам с экрана, — это не кто иной, как… Никита Градов из снятого ранее сериала «Московская сага» (где эту роль тоже играл А. Балуев). Благородный и рыцарственный воин, суровый, но справедливый (и любвеобильный!) полководец, совершивший подвиг, окруженный народной любовью, — и ненавистью властей предержащих, которые завидуют его славе и боятся его популярности. Сама такая коллизия исторически обусловлена — в плане отношения Сталина к «маршалу Победы», и вполне реальных страхов диктатора по отношению к военачальникам Великой Отечественной войны вообще! Более того: конфликт победоносного полководца с ревнивым монархом — вечен! Именно этот момент имел в виду И. Бродский, когда написал о Жукове: «Блеском маневра о Ганнибале напоминавший средь волжских степей, кончивший век свой глухо, в опале — как Велизарий или Помпей».

Но созданный А. Балуевым идеализированный образ не имеет ничего общего с жестокой исторической реальностью. Реальный Жуков, по словам писателя Александра Бушкова, — это «одна из страшнейших фигур в русской истории». И это вовсе не сильно сказано.

Маршал Жуков был человеком зашкаливающей жестокости — чрезвычайной даже на фоне общего состояния сталинских полководцев, отнюдь не грешивших милосердием. Жуковская жестокость — это ледяное, бесчувственное равнодушие к жизням собственных солдат и натуральный садизм по отношению к офицерам. В двух своих наиболее одиозных и кровавых операциях — Ржевской битве и штурме Берлина — Жуков положил (в каждой по отдельности!) больше народу, чем США потеряли за всю Вторую мировую войну, примерно по полмиллиона в каждой. Уже после войны, в 50-е годы, во время учений на Тоцком полигоне Жуков бестрепетно подставил 50 тысяч солдат и офицеров под радиоактивное заражение и проникающую радиацию, обрек на смерть от лучевой болезни (без права лечить ее, поскольку все было засекречено!)… Опять-таки лучше Бродского не скажешь: «Сколько он пролил крови солдатской в землю чужую? Что ж, горевал? Вспомнил ли их, умирающий в штатской белой постели? Полный провал».

Офицеры же оценивали «жуковское правление» как худший период за всю сталинскую эпоху. Потому что маршал не только пачками отправлял к стенке подчиненных за малейшие провинности, но мог и сам пристрелить попавшего под руку — это для него было в порядке вещей. Да и пресловутая грубость, то, в чем Жукова в фильме обвиняют военачальники перед лицом Сталина, была вовсе не «виртуальной» — мордобой был нормальной повседневностью для нашего героя. С Коневым они уже в хрущевские времена однажды набили друг другу морду прямо в присутствии иностранных дипломатов! Что же касается «бонапартизма», стремления приписывать себе все победы той войны (даже те, где маршала не было и в помине!) — спросите историков, для них это абсолютный секрет Полишинеля.

И «награбленные вагоны» — не выдумка НКВД: мародерство советских войск в поверженной Германии носило характер натуральной эпидемии, а Жуков присваивал материальные ценности в масштабах, эквивалентных широте и необузданности его натуры. Кстати, соучастницей маршала в этом была Лидия Русланова... В довершение всего прочего «под занавес» Жуков поставил свою подпись под самым лживым документом ХХ века — печально знаменитыми «мемуарами» «Воспоминания и размышления». Именно поставил подпись — писали другие, в брежневском СССР это была обычная практика.

И еще. Хотели авторы фильма или нет, но в биографической ленте о Жукове невозможно обойти моменты, связанные с личной жизнью героя. Сколько бы ни пытались сценаристы облагородить этот момент, никуда не денешься от того факта, что маршал Победы был классическим, ярко выраженным многоженцем. Кстати, эта колоритная деталь среди советских военачальников того времени вовсе не была экзотикой — достаточно вспомнить биографии Блюхера, Рокоссовского, Ватутина. Если подходить к этой детали биографии Жукова как к факту искусства, то его следовало бы как-то художественно разработать и осмыслить: в фильме же нам просто демонстрируют любовные треугольники и параллелепипеды полководца, сопровождаемые битьем посуды, истериками и абортами его женщин. И все эти сцены никак эстетически и морально не осмыслены.

Фактически авторы ленты пошли по простейшему пути, создав опус в русле традиционного для современной России «культа Жукова», приобретшего черты неофициальной государственной идеологии. И при этом прошли мимо множества захватывающих, совершенно реальных (!) коллизий, возникавших в те трагические годы — например, неожиданной солидарности маршалов с Жуковым, спасшей последнего от сталинской ярости. Притом, что маршалы Жукова просто ненавидели — но не захотели выдать одного из собственной среды на расправу. И главное: стоило бы, наверное, художественно до конца договорить то основное, что стало трагедией и в личной судьбе Жукова, — судьба «тех, что в пехотном строю смело входили в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою» (это снова — Бродский). Тогда фильм имел бы все основания стать действительным художественным открытием — которым, увы, он не стал в действительности.