— К нам она попала 7 лет назад в таком состоянии, что можно было уже закапывать, — рассказывает Елена Николаевна. — Диагноз — вирусный гепатит С, цирроз печени. Проходила лечение в Москве, Новосибирске — ничего не помогало. Оставалась только пересадка печени.

— Когда мне поставили диагноз, я сразу стала искать выход, — вспоминает Алена. — Ездила два года в Новосибирск на пересадку стволовых клеток. Первый год помогало, а во второй — чуть не умерла. В таком состоянии уже и попала в больницу. Если вначале я еще боролась за жизнь, то здесь раскисла, хотелось просто лечь, закрыть глаза и… Боялась, что меня выпишут домой умирать. И когда к этому все шло, пришла Елена Николаевна и сказала, что появился донор. Я, конечно, обрадовалась, но было так тяжело, что даже не могла волноваться по поводу предстоящей операции. Решила, что раз выпал такой шанс, — обязательно его использую, а выживу или нет — не важно. Позвонила маме, сказала, если ничего не получится, пускай никого не винят.

Алена была одной из первых, кому в первой областной больнице сделали пересадку печени — одну из сложнейших трансплантологических операций.

Долгое время в области подобного не было. В отличие от почки, которую впервые пересадили в 1990-м, первая трансплантации печени была проведена лишь в 2005-м. Для столь длительной подготовки были свои причины: велось тщательное обучение врачей как за рубежом, так и в отечественных клиниках, отлаживалась система постановки в лист ожидания. Кроме профессиональной, приходилось проводить еще и общеобразовательную подготовку докторов.

 — Бытует мнение, что трансплантация — это космос, — рассказывает Елена Бессонова. — Нет. Это обычная рутинная операция. Сложность — не в самом процессе, а в его организации. Врачам постоянно надо работать над собой. И чем больше новых знаний, тем лучше. Трансплантология еще настолько не изучена, что одни и те же вопросы постоянно пересматриваются и освещаются по-разному. И чем больше читаешь, тем больше понимаешь, что мы еще совсем мало знаем.

«Пила, что ли?!»

Здоровая печень весит полтора килограмма. У Алены вес не превышал 800 граммов.

— Смотри, как она выглядит, — Елена Бессонова показывает своей подопечной фотографию пораженного циррозом органа. Алена впечатляется и просит переслать ей снимок. В шутку говорит, что будет им пугать мужа, чтобы не пил много пива.

— Я очень стеснялась своего диагноза. Когда знакомые узнавали, чем болею, сразу спрашивали: «А ты пила, что ли?!». Даже сына просила, чтобы он про меня не рассказывал своим школьным друзьям. Я ведь не алкоголичка, это вирус так «съел» печень. А как заразилась, не знаю. Может быть, при переливании крови, когда делали кесарево сечение…

По словам Елены Николаевны, у каждого пятого с диагнозом гепатит С может быть цирроз. Но об осложнении, как и самом заболевании большинство инфицированных и не подозревают. Долгое время больные чувствуют себя хорошо, могут даже всю жизнь проходить с не выявленным гепатитом и умереть, допустим, от инфаркта. Или оказаться в больнице уже со смертельным диагнозом.

— Нужно внимательно к себе относиться, сейчас существует множество способов диагностики. Не стоит ими пренебрегать, — советует гастроэнтеролог.

Кроме гепатитов В и С, аутоиммунных заболеваний печени, часто причиной циррозов, как уже заметила Алена, является алкоголизм. В мире к данному заболеванию относятся по-разному. Но в развитых странах, в частности в США, тем, кто смог бросить пить и не тянулся к стакану в течение года, успешно трансплантируют новый орган и человек живет полноценной здоровой жизнью. — Но если больной еще вчера пил, его никто даже не запишет в лист ожидания, — добавляет Елена Бессонова.

Без уговоров

В заветный список включаются те, кому, по заключению врачей, осталось жить не больше года.

40% из них так и не дожидается спасительного органа. Тогда как в США данный показатель не превышает 6%.

— В областных больницах от цирроза печени ежегодно умирают 650 человек, — говорит Елена Бессонова. — Половине из-за противопоказаний пересадку бы не удалось сделать, но 300 человек можно было бы спасти. Врачи всегда готовы, в любое время суток, в любой день недели. Я не знаю ни одного специалиста, который отказался бы приехать на операцию. Все есть, а органов — нет.

Ведение пациентов из листа ожидания — работа, которая по своей сложности и напряженности не уступает самой операции и последующему поддержанию больного.

— Сохранение жизни смертельно больного — колоссальный труд, — делится заведующая отделением. — Они на постоянном мониторинге. Пациенты получают иммуносупрессивные препараты (подавляющие иммунитет) и становятся очень уязвимыми для различных инфекций. Поэтому с любыми заболеваниями они идут к нам, а не к терапевтам. И за то время, которое мы их наблюдаем, они становятся фактически родными.

Вообще, понимание больного, что ему предстоит испытать, его уверенность, что он справится, считается важным фактором при записи человека в лист ожидания. Если он не осознает всей тяжести операции, забывает принимать препараты и т.д. — это может стать противопоказанием для трансплантации органа.

— Мы не уговариваем пациентов, просто объясняем, что их ждет, и большинство соглашаются. Кроме настроя самого больного, огромное значение имеет поддержка родственников. И вместе мы делаем все возможное для выздоровления пациента, — рассказывает гастроэнтеролог.

Как ничего и не было

После операции Алене пришлось еще помучиться. Особенность гепатита С в том, что после пересадки вирус никуда не исчезает и в 100% случаях рецидивирует, поэтому всем пациентам проводится противовирусная терапия. Кроме этого, были частичные отторжения органа, но в течение года после операции состояние удалось стабилизировать, и теперь Алена периодически ложится в больницу лишь на плановое обследование.

После пересадки пациенты пожизненно находятся на мониторинге врачей. Но это не мешает вести им полноценную жизнь. Есть, правда, ограничения по работе — без физических нагрузок и частых контактах с большим количеством людей (рынки, супермаркеты), чтобы не провоцировать риск инфекционных заболеваний. Но многие привыкают к новым правилам и находят подходящий для себя вариант.

— У меня теперь все так же, как было до болезни. Только не работаю. Ну и ладно, муж ведь деньги зарабатывает, — улыбается Алена. — А мне забот по хозяйству хватает. Единственное, ценности поменялись — жизнь стала больше ценить и относиться ко всем неурядицам проще.