При этом уральское крестьянство стремительно стареет: средний возраст сельских тружеников — 44 года, еще старше командиры производства, их средний возраст перевалил за 50 лет.

Это не может не беспокоить руководителей отрасли. Сегодня она обеспечивает потребности уральцев в молочной продукции на 46%, в мясе — на 51%, но без решения кадровой проблемы развитие собственного сельхозпроизводства застопорится.

Обеспечение продовольственной безопасности региона стало особенно актуальным после вступления России во Всемирную торговую организацию, когда в страну хлынул поток дешевого продовольствия. «Когда я вижу на прилавке колбасу по цене 150 рублей за килограмм, то понимаю, что мяса в ней нет. Качественная колбаса не может стоить дешевле 200 рублей», — утверждает министр.

Однако производство более качественной, соответственно более дорогой местной продукции никак не отражается на благосостоянии самих производителей: повысить закупочные цены они не могут, поскольку ограничены покупательской платежеспособностью.

В итоге средняя зарплата в сельском хозяйстве Свердловской области почти вдвое ниже средней по региону — 14 тысяч рублей. И это одна из основных причин, почему труд на земле не привлекает молодежь.

Кардинально изменить ситуацию поможет только переход на современные технологии сельхозпроизводства, которые не требуют столько рабочих рук, как сегодня, и обеспечивают достойную зарплату занятым специалистам. Такие предприятия на Среднем Урале есть. Например, бывший совхоз «Каменский» Каменского района, став, по сути, агроцехом трубной компании, начинал с 7 тысяч гектаров земли, которую обрабатывали 150 человек. Спустя десятилетие хозяйство удвоило площади, одновременно сократив персонал до 80 человек и вдвое увеличив объем производимой продукции. На смену ручному труду пришла современная техника, практически полностью автоматизировано молочно-товарное производство. Обслуживают его квалифицированные специалисты, получающие за свой труд зарплату, сопоставимую с доходами заводчан, и вакансий в этом хозяйстве нет.

Таких беспроблемных предприятий на Среднем Урале не более 17%, остальные в той или иной степени испытывают кадровый голод. Особенно остро хозяйства нуждаются в агрономах и трактористах. По мнению министра, дефицит механизаторов возник из-за того, что в сельских школах перестали обучать ребят специальностям, которые позволили бы трудоустроиться выпускникам по месту проживания.

Но даже те молодые люди, которые оканчивают профильные сельскохозяйственные классы (такие организованы в 17 школах области), не имеют преференций при поступлении в сельхозвузы, отчасти этих преимуществ их лишила система ЕГЭ. Ректор Уральского государственного аграрного университета Ирина Донник считает это несправедливым и недальновидным.

«Выпускник, сдавший ЕГЭ по обществознанию, априори не может участвовать во вступительных испытаниях в Уральский государственный аграрный университет, например, на специальность агронома или ветеринара. Для участия в конкурсе ему необходимо иметь результат единого госэкзамена по физике либо биологии. В итоге ЕГЭ меняет качественный состав абитуриентов не в лучшую сторону».

Чтобы повысить привлекательность вуза, в университете платят отличникам стипендию по 15—20 тысяч рублей. Но нет гарантии, что даже отлично подготовленный специалист будет работать в сельском хозяйстве — по российской статистике, лишь 6,6% выпускников сельхозвузов уезжают в сельскую глубинку.

Ирина Донник утверждает, что в Уральском университете процент работающих по профессии значительно выше, но признает, что в основном за счет специальностей, так сказать, универсального назначения. Например, нарасхват идут специалисты по садовому дизайну, ветврачи-кинологи.

Понятно, что не в уральских деревнях и селах они находят применение своим знаниям, да и конечный результат их труда никак не влияет на продовольственную безопасность региона. Зато так остро необходимых на селе инженеров по сельхозтехнике туда и калачом не заманишь. Разве что в качестве калача предложить хорошее жилье. Как утверждает Михаил Копытов, на сегодняшний день 200 семей специалистов получили квартиры по областной программе «Социальное развитие села», и никто из новоселов пока не смотрит на сторону. Этому есть простое объяснение: молодые специалисты должны отработать в сельском хозяйстве 10 лет, только тогда квартира станет их собственностью.

Можно назвать «ценз оседлости» крепостной зависимостью или экономической заинтересованностью, но пока это единственный эффективный способ удержать молодежь в селе. Не считая модернизации сельхозпроизводства, которая требует на порядок больше финансовых вложений.