– В первую очередь, это расстройства настроения и нарушение поведения – проявляется это через депрессивные, тревожные состояния, а также невротические и соматоформные формы. Среди детей рост составил 2,5 раза, а среди подростков, это группа начинается от 13 лет, – в 7 раз. Причем у них фиксировались ухудшения настроения вплоть до серьезных депрессий. Важно понимать, что дети до 13 лет  еще не могут говорить о своих чувствах, они показывают это поведением, а подростки о чувствах говорить уже могут, – говорит на пресс-конференции в Интерфакс-Урал Анна Малахова.

Подтверждает статистику и руководитель Областного центра психологической поддержки детей и подростков Кирилл Бахарев. Центр был открыт в 2019 году, и за 2020 год за помощью сюда обратились больше 2100 детей и подростков. В этом году прошлогодние показатели были достигнуты уже в июле, и как отмечает Кирилл Бахарев, ожидается,  что к концу году число обращений достигнет 4-5 тысяч.

Столь стремительный рост расстройств психиатры связывают не просто с пандемией, а с переходом на дистант. Точнее, с той неопределенностью, которая началась в образовании  с ростом заболеваемости коронавирусом. Дети и подростки сложно переживают нестабильность, поэтому периодическая смена формата обучения с онлайн на очное вызвали у многих сложности.

– Рост обращений мы начали вновь фиксировать в январе 2021 года. Если раньше школьников организовывали взрослые, то осенью-зимой они столкнулись с тем, что им нужно самим планировать свой день. Кроме этого, появилось больше свободного времени, и вместе с этим непонимание, куда себя деть и стремление к еще большей саморефлексии. В 12-13 лет начинается новый этап формирования психики, появляется много вопросов «кто я», «что я чувствую», настроение часто меняется. Подросткам и так сложно, а в состоянии внешней неопределенности это усугубляется, – говорит Анна Малахова.

Но если одним школьникам на дистанте  было очень сложно себя организовать, то для других – онлайн-образование стало самым спокойным и безопасным. Чаще всего, на дистанте себя комфортно чувствовали дети, у которых есть сложности в коммуникации с одноклассниками или учителями.

– Таким детям наоборот было сложно возвращаться в школу, изоляция избавила их от трудностей общения, но сами проблемы никуда не делились, и нужно было снова с этим сталкиваться, – говорит Кирилл Бахарев. – Вообще, сложности в коммуникации – самая частая тема обращений. Много подростков обращалось к нам по поводу контакта с родителями – это влияет на уровень базовой тревоги. Подростки и родители на удаленке сталкиваются друг с другом плотнее, конфликты обостряются и приходиться разбираться. Тревожность всегда присуща подростковому возрасту, но в условиях пандемии она стала сильнее. Подростки не всегда могут справиться с чувствами, и это уводит их в депрессивные состояния.

Еще одна проблема дистанта – слишком много Интернета. Анна Малахова отмечает, что влияние Глобальной Сети нужно разграничивать. Сейчас много говорят о том, что детскую жестокость провоцируют компьютерные игры, но в России таких исследований нет, а в зарубежных  работах подобной связи не выявлено.

– Зарубежные исследователи пишут, что для игр установлен возрастной ценз. Те игры, где есть серьёзная стрельба, детям не продают, и за этим строго следят. Игра порождает ощущение безнаказанности, поэтому контроль здесь серьезный. Большее влияние оказывают социальные сети, а не игры, там больше негативной информации. И российские дети больше времени проводят именно там, – говорит Анна Малахова.

Кирилл Бахарев дополняет, что школьник не всегда выбирают игры со стрельбой, а если он такой выбор сделал, то это уже следствие. Возможно в нем много накопившейся агрессии и гнева, и ему нужно их отреагировать.  И здесь, конечно, родитель должен заметить состояние ребенка и спокойно с ним поговорить, помочь эту злость прожить.

– У нас в обществе не принято злиться на родителей, это у нас называется – уважением к взрослым. А у детей накапливается не меньше злости и раздражения на нас, но право быть недовольным родителем им не дается. Если ребенок начинает злиться, он начинает испытывать чувство вины за «неправильное» чувство,  а злиться – это нормально, и нужно разговаривать с детьми об этом. Злость в комбинации с чувством вины – это разрушительно, и нужно помогать ребенку проживать сложные чувства, вместе, находясь в диалоге, – заключает Анна Малахова.