Друзья позвали отдохнуть в популярный ночной клуб. Когда начался пожар, Роману удалось выбраться из ресторана. Но полученные ожоги оказались не совместимы с жизнью — молодой человек, скончался несколько дней спустя в одной из московских клиник.

— С того момента для нас с женой жизнь потеряла смысл, — говорит Забирзян Неизамыев. — Добрый, веселый, заботливый, Роман был нашей надеждой и опорой. Мы гордились, что он пошел по моим стопам, решив стать железнодорожником. У него было столько планов…

С Забирзяном мы встречались в Ленинском районном суде, где в октябре прошлого года начался процесс над виновниками трагедии в ночном клубе.

На скамье подсудимых — 8 человек: владелец «Хромой лошади» Анатолий Зак, арт-директор клуба Олег Феткулов, исполнительный директор заведения Светлана Ефимова, бывший глава краевого Госпожнадзора Владимир Мухутдинов, инспекторы пожарного надзора Дмитрий Росляков и Наталья Прокопьева, а также директор фирмы «Пироцвет» Сергей Дербенев и его сын Игорь, устроившие в клубе злополучный фейерверк. В отношении девятого подозреваемого — совладельца клуба Константина Мрыхина, дело выделено в отдельное судопроизводство, поскольку сразу после ЧП бизнесмен скрылся за границей, в июне нынешнего года был экстрадирован властями Испании в Россию.

Статьи УК, по которым обвиняются подсудимые, предусматривают лишение свободы сроком от 5 до 10 лет.

Пермские юристы называют процесс беспрецедентным: и по числу потерпевших, и по продолжительности, и общественному резонансу, и по накалу эмоций. На том заседании, на котором довелось присутствовать автору этих строк, суд заслушивал потерпевших. В зале остро пахло валерьянкой, выступавшие еле сдерживали рыдания. За каждой историей — искалеченные судьбы, осиротевшие дети. Андрей и Надежда Жижины потеряли сына Сергея, его юная жена Юля — мужа, родившаяся месяц спустя дочка Алиса — папу. 28-летняя предпринимательница Надежда Балашова стала глубоким инвалидом.

У Натальи Замориной в «Хромой лошади» погибли трое: 29-летний сын Максим с невесткой Маргаритой и дочь Елена, 32-х лет. В популярный клуб молодые люди пошли просто потанцевать. Трое детей остались сиротами.

— Меня только монастырь спас, после гибели дочери я пробыл там на два месяца, теперь вот думаю туда уйти насовсем, — признался Николай Воробьев из Нижневартовска. В этом городе жила и его 22-летняя дочь Надежда. Девушка гостила в Перми у подружки, с которой и отправилась в тот вечер в клуб. Выбраться из горящего помещения не смогла, задохнулась ядовитым дымом.

— Погибших не вернешь, но я хочу, чтобы виновники их гибели были наказаны по всей строгости закона, — сказал мне, прощаясь, Забирзян Неизамыев.

Увы, до торжества справедливости в деле о «Хромой лошади» еще далеко. Если вначале заявлялось, что процесс займет год-полтора, то сегодня его участники более осторожны в прогнозах.

— Думаю, что мы даже до середины не добрались, — говорит государственный обвинитель Дмитрий Тупицын. — Суд все еще продолжает опрашивать потерпевших — их проходит по делу более четырехсот. На сегодняшний день осталось еще около двух десятков человек, и хорошо, если мы успеем заслушать их до нового года. Потом настанет черед свидетелей, а их тоже более трехсот, при этом работа с ними занимает у суда гораздо больше времени, чем с потерпевшими: нужно сопоставить показания, выявить противоречия и т. д. Исследование материалов дела, экспертных заключений — еще один этап, достаточно емкий по времени. Так что скорого оглашения приговора обещать не могу.

С белым билетом

Потерпевшие уверены, что суд идет на поводу у главного фигуранта — Анатолия Зака, который намеренно затягивает процесс, ссылаясь на свое нездоровье. Действительно, в течение года суд несколько раз объявлял перерыв, связанный с медицинскими проблемами у подсудимого. Зак перенес две операции на желудочно-кишечном тракте, в связи с чем его адвокат потребовал изменить своему клиенту содержание под стражей на подписку о невыезде. К слову, все соседи Зака по скамье подсудимых уже на свободе: в сентябре суд изменил им меру пресечения, доказав, что российский суд — самый гуманный суд в мире. На самом деле, нельзя держать в тюремной камере человека в прединсультном состоянии — такой диагноз поставили врачи бывшему главному пожарному региона Владимиру Мухутдинову. Его коллега Дмитрий Росляков тоже вышел на свободу по «белому билету» — в связи с неврологическим заболеванием. У инспектора Натальи Прокопьевой (которая, кстати, единственная из всех подсудимых полностью признала свою вину) тоже вполне уважительная причина дожидаться приговора в домашних условиях — полгода назад у нее родилась дочь. В общем, у каждого из сидельцев нашлось чем разжалобить суд. Не исключено, что Фемида проявила неслыханную лояльность в связи с чередой скандалов, связанных с гибелью людей в российских следственных изоляторах из-за того, что они вовремя не получили медицинскую помощь. Двое из освобожденных — бывший глава краевого Роспожнадзора и арт-директор клуба — дополнительно подтвердили свою благонадежность, внеся залог в размере 5 млн и 500 тысяч рублей соответственно.

Разумеется, и у Зака нашлись бы средства для «самовыкупа», да и болезней у него выявилось немало. Но, как выяснилось, даже дивертикулярная болезнь ободочной кишки, по поводу которой он оперировался, не тянет на освобождение.

— Адвокат настаивал на том, чтобы его подзащитный не может из-за тяжести заболевания находиться под стражей, предоставил соответствующее медицинское заключение, — комментирует Дмитрий Тупицын. — Но заслушав специалистов-медиков, суд убедился, что выводы врачей интерпретированы защитой некорректно и не нашел оснований для удовлетворения ходатайства об изменении меры пресечения.

А вот другое ходатайство — сделать заседания суда закрытым для прессы — суд удовлетворил частично. Зак счел, что СМИ нарушают его права, разглашая приватную информацию о состоянии здоровья. Судья Дмитрий Вяткин принял решение удалять из зала журналистов всякий раз, когда участники процесса затронут тему, касающуюся диагнозов подсудимого.

— Я был против ограничений для прессы, поскольку Зак и другие подсудимые с самого начала активно распространялись о состоянии своего здоровья, апеллировали к СМИ, чтобы вызвать сочувствие окружающих. А теперь вдруг заговорили о нарушении прав, — замечает государственный обвинитель. — Претензии Зака к прессе, что она якобы искажает информацию, не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, так как не имею возможности отслеживать все, что сообщается о процессе. То, что приходилось читать, вполне соответствует материалам дела. Заку не понравилось, что из всех его диагнозов, которые были оглашены в суде, журналисты сделали акцент на ожирении, но это их право.

В канун второй годовщины пожара в «Хромой лошади» СМИ были лишены и права освещать процесс: в судебном заседании опять объявили перерыв. И опять — в связи с медицинскими проблемами Зака.

Последний поклон

— Сил нет наблюдать, как этот господин себя ведет. Вместо того чтобы покаяться перед всеми, кто пострадал от его жадности, устраивает комедию в зале суда, — наш разговор с Анной Калашовой, менеджером клининговой компании, происходит поздним вечером в парке Уральских добровольцев.

Я пришла туда, чтобы взглянуть на памятник, который пермяки открывают к скорбной дате. А Анна и ее друзья несли цветы к «Стене плача» — так теперь называют вход в ресторан, сплошь увешанный фотографиями погибших, записочками со стихами и признаниями в любви. Сейчас стена сплошь затянута зеленой сеткой, какой обычно накрывают реставрируемые здания, местами она неряшливо болтается под порывами ветра. Говорят, задрапировать стихийный мемориал потребовали жильцы девятиэтажки, которым неприятно напоминание о трагических событиях того декабрьского вечера. Видимо, из тех же соображений никто не расчищает снег у ресторанного крыльца, и Анна втыкает в него принесенный букет гвоздик. Я уже знаю, что в «Хромой лошади» погибли четверо ее близких друзей.

— К часу ночи тут будет толпа народу, — просвещает меня Алексей, специалист по электрической части.

Он вместе с группой рабочих хлопочет на площадке, где должен разместиться памятник жертвам «Хромой лошади». До открытия мемориала осталось каких-то полсуток, но пока на этом месте только гранитный подиум. Стелу и четыре арки с подсветкой бригада обещает установить за пару часов, чтобы в час ночи — «Хромая лошадь» вспыхнула в начале второго — люди могли уже увидеть мемориальное сооружение.

По поводу памятника у горожан нет единого мнения: нужен ли он вообще и каким должен быть. Решающее слово сказали родственники погибших. Они считают, что мемориал должен каждый день напоминать о типично российской трагедии, замешанной на вседозволенности денег, продажности чиновников и людского легкомыслия. Кстати, из окон краевого Законодательного собрания и администрации губернатора двухметровая стела (вчера ее все-таки открыли) видна хорошо.