Конечно, у юбилеев своя стилистика: «У юбиляра юбилей, на юбиляра льют елей»... Но все хорошо в меру, иначе нормальное и вполне оправданное отмечание выдающейся даты в истории России грозит превратиться в традиционное для нашей страны напыщенное славославие власти. Уж что-что, а таковые акции у нас сотворять умеют — еще С. Витте в своих мемуарах с горечью констатировал, как в свое время именно в такой пир фальшивой помпезности превратили канонизацию св. Серафима Саровского... И еще: за безудержным восхвалением «юбиляра» четко прослеживается конкретная политическая ангажированность — апология монархизма и самодержавия. За примерами далеко ходить не надо — достаточно посмотреть фотовыставку у Главпочтамта в Екатеринбурге, организованную Патриаршим подворьем: обо всех Романовых — только сплошной безудержный панегирик! И такая стратегия — осмысленная и целенаправленная: «Никакой критики царям — помазанникам Божьим!».

Этот дискурс еще в перестроечные времена ввел в массовый обиход Станислав Говорухин своим документальным (?) фильмом «Россия, которую мы потеряли». Он представил тогда восхитительную картину дореволюционной России, которая рисовалась чуть ли не раем земным — благополучная, безопасная страна. Оставался без ответа лишь один простой вопрос: если все было так хорошо, чего ж оно с такой легкостью рухнуло? Только ли из-за коварства большевиков, щедро финансируемых немцами?  

Перед самым своим концом династия пышно отметила свое 300-летие. У юбилеев свой стиль… И никакой критичности в подведении итогов тогдашняя власть не позволила даже в самом узком кругу. Хотя неблагополучие дел было тогда очевидно многим. За девять лет до этого Россия потерпела обидное поражение от страны, о которой совсем недавно никто в мире и не слышал вовсе. В 1905 году начался революционный пожар, который никак не хотел успокаиваться. Во многих губерниях и волостях, по сути, наступило полное безвластие.

Буквально накануне трагического краха династии великий русский мыслитель Н. Бердяев поставил нелицеприятный диагноз: «Империя была очень нездоровой в социальном и духовном отношении». В этом — и заложена причина катастрофы 1917 года... Ответственны ли Романовы за это «нездоровье»? Безусловно, по определению — как ответственен главнокомандующий не только за победы, но и поражения вверенной ему армии.

В чем же конкретно вина Романовых?

Во-первых, крепостное право. Не все знают, что при Рюриковичах его не было — оно было структурировано именно Романовыми в процессе восстановления страны после Смуты (сперва в мягкой, потом — начиная с Петра — и в хрестоматийно-жесткой форме). Такая линия отнюдь не была безальтернативной: еще в 80-е гг. XVII века великий, а ныне забытый государственный деятель России князь Василий Голицын предлагал матрицу модернизации с условием полного демонтажа крепостнической системы. Увы, был выбран другой, и совсем не лучший вектор развития. Попытки принятия конституции предпринимались в 1730 году, в начале правления Екатерины II, в эпоху Сперанского, за конституцию восставали декабристы; Александр II был убит в тот самый день, когда он собирался подписать Основной закон... Как результат — что-то похожее на конституцию было принято только последним императором 17 октября 1905 года (уже в разгар кризиса!). Причем Николай II до конца дней считал этот день самым черным днем своей жизни...

Что же касается отмены крепостничества — то Александр Солженицын вполне обоснованно выводит 1814 год  (год победы над Наполеоном) как самый оптимальный для таковой акции; в реальности она произошла с 40-летним опозданием, а юридическое неравноправие крестьянства сохранялось до самого рокового 1917 года.

И следствия были исключительно негативные, причем зачастую совершенно неожиданные. Россия напоминала автомобиль с ручным тормозом. Периодически случавшиеся в ее истории цари-реформаторы «газовали», она чуть продвигалась вперед — но тут же останавливалась снова.

Со времен Ермака интенсивно присоединяла земли на востоке и юге — но проку-то, если их заселение толком не происходило. В Сибири при Романовых жило буквально 4—5% населения страны — крепостное право не давало совершиться естественному оттоку населения на восток. И Аляску, кстати, продали по той же причине — к 1867 году в Русской Америке проживали всего... 1200 русских, и организовать полномасштабную колонизацию края мешал тот же фактор.

Но самое главное, крепостничество мешало качественным изменениям в стране. Оно не дало сформироваться достойной трудовой этике. Россия двигалась вперед «по чуть-чуть», в то время как соседи по европейскому континенту неслись вскачь. Отставание от них, появившееся во времена «монгольского ига», все нарастало. И, похоже, в итоге стало необратимым…

Да, разумеется, были и невероятные прорывы — в искусстве, в науках, в бизнесе. Но огромная дистанция между передовыми и отстающими сама по себе превращалась в угрозу для страны. Оказавшись не способными мыслить на два хода вперед, именно передовые представители наук, искусств и бизнеса практически век готовили уничтожение имперской власти, и добились успеха, который их же и уничтожил.

В-вторых, имперско-национальный вопрос. Сегодняшние восторженные поклонники империи и династии умиленно называют ту Россию «семьей народов» — вот только у «инородцев» мнение было другое. Дискриминация евреев — это уже хрестоматия, но этим дело не ограничивалось. Можно привести множество фактов из данной области: так, например, на Закавказье не распространялась ни одна из великих реформ Александра II; а в начале ХХ века ни одну мусульманскую партию Средней Азии не пустили в Государственную думу. В Средней Азии бытовал, как сейчас бы сказали, апартеид — были, к примеру, отдельные вагоны для мусульман.

В-третьих, навязчивый империализм и милитаризм династии. В уставах кадетских корпусов империи было записано: «Россия — государство не земледельческое и не торговое, а военное, и его назначение — быть грозою света». А стремление к военным авантюрам было настоящей идефикс Романовых: по выражению великого историка Е. Тарле, «внешнюю политику Николая II (и не только его — Д. С.) можно выразить четырьмя словами: спокойное чувство полнейшей безответственности». Чистая статистика: за 200 с небольшим лет существования Российской империи абсолютно мирных лет (так, чтобы ни с кем не воевать) набирается не более 25% времени —  при этом насчитывается максимум  5—6 лет, когда Россия сражалась на собственной территории, защищая себя.  Год Полтавской битвы, 1812 год, год обороны Севастополя, пара лет Первой мировой, когда неприятель занял часть западных губерний. Все!!! Все остальные годы — «заграничные походы» или война в составе каких-нибудь коалиций, где Россия исправно решала чужие проблемы. Даже вопль Столыпина — «Дайте России 20 лет без войны, и вы ее не узнаете!» — остался без внимания...

Итак, прошло 400 лет. Романовы стали частью истории, и не более того? Судя по пышности планируемых ныне торжеств — никак нет. Нынешняя власть вполне себя ассоциирует с былыми правителями, как Сталин в свое время явно ассоциировал себя с Иваном Грозным и Петром I. Но что совершенно точно — проблемы нынешней власти во многом схожи с проблемами столетней давности. Экономический рост парадоксальным образом провоцирует рост социального недовольства, интеллигенция и бизнес в оппозиции к власти — список совпадений можно продолжать.

Об этом все же стоит помнить даже в дни самых восторженных юбилеев — хотя бы для того, чтобы не повторить старых ошибок и вновь не приехать на ту самую станцию с символическим названием «Дно», на которой и закончилась история династии...