Харвей Лавэн (Вэн) Клайберн, именно так звучит в подлиннике его фамилия, родился 12 июля 1934 года в небольшом городке Шривпорт, в штате Луизиана, в семье рабочего-нефтяника с ирландскими корнями. Когда мальчику было 6 лет, семья переехала в Техас — с тех пор биография будущего гения неразрывно связана с этим южным штатом, самым гордым и независимым на всем американском Юге; и сам Клиберн навсегда остался в памяти «техасцем». Первым педагогом мальчика была его мать, профессиональная пианистка: потом будет первое публичное выступление в 14 лет, обучение в Джульярдской школе у знаменитой Розины Левиной — педагога с мировым именем, выходца из СССР, выпускницы Московской консерватории. Был трудный концертный старт, болезнь матери, финансовые неурядицы, работа преподавателем... И — звездный час пианиста, его ослепительная победа на 1-м международном конкурсе имени П. Чайковского в Москве; победа, сделавшая Клиберна мировой звездой.

История триумфа Клиберна в Москве вышла далеко за рамки чисто музыкального восприятия. Надо вспомнить, что это было время «холодной войны», когда отношения СССР и США буквально балансировали «на острие ножа». Журналистка Лариса Саенко вспоминает: «Политический подтекст беспощадного соперничества двух сверхдержав присутствовал во всем, на всех фронтах, не исключая фронта искусства. Как сумел этот парень из страны ненавидящего нас и нам ненавистного «дяди Сэма» настолько ошеломить советских людей, что сам Никита Хрущев разрешил жюри конкурса отдать победу представителю идеологического противника?.. Это было сенсацией. Ежедневные репортажи с конкурса в Москве печатали все крупнейшие американские газеты, включая «Нью-Йорк таймс», а по возвращении Америка встречала своего Вана так, как первых астронавтов, осыпая музыканта, проезжавшего по улицам Нью-Йорка в открытом кабриолете, конфетти и цветами».

Это было настоящим прорывом. Все, по обе стороны Атлантики, чувствовали: произошел не предвиденный никем акт духовного единения народов. Не случайно в США Клиберна назвали «техасцем, покорившим Россию»: этот высокий, немного долговязый юноша с ирландской кровью в жилах совершил то, чего не смогли сделать никакие политики — реально растопил льды смертельного противостояния; растопил буквально по Достоевскому — спасая мир красотой. И московская публика ответила невиданным порывам эмоций: люди бешено аплодировали, рвались на сцену, обнимали и целовали пианиста, тащили ему сувениры и пироги... «Мы повально были очарованы и околдованы Клиберном. В его музыке была и русская ласка, и русская тоска. Он невероятно раскрепостил мышление советских музыкантов. Помню, он только взял первые аккорды Третьего концерта Рахманинова, как у меня брызнули слезы», — вспоминает известный музыкальный писатель Соломон Волков.

Потом в США, в техасском Форт-Уорте — где будет жить и где встретит кончину пианист — будет проходить конкурс уже имени самого Ван Клиберна. Уже при его жизни — и это будет вполне заслуженно, конгениально масштабу его поистине вселенского дарования. По словам профессора Московской консерватории Михаила Воскресенского, «он перевернул всю музыкальную жизнь планеты». «Ван Клиберн доказал, что у таланта не может быть национальности, своим искусством он разрушил границы», — констатирует известный современный российский пианист Денис Мацуев.

Есть почти непререкаемое правило: гений обычно бывает очень человечной личностью. Клиберн был именно таков — до самого своего конца. По словам Мацуева, «он — уникальный, добрейшей души человек, рассказывал множество безумно интересных историй. Романтичный, сентиментальный, он всецело отдавал себя музыке при каждом выходе на сцену и покорял всех». А американские журналисты незадолго до смерти артиста писали: «Он до сих пор сохранил имидж «мальчика — любимца Америки» — будто пролежал в холодильнике со времени победы в Москве. Он жил со своей матерью до ее смерти в возрасте 97 лет, всю жизнь баптист и регулярно ходит в церковь, не пьет и не курит, и начинает свои концерты гимном США The Star-Spangled Banner».

Есть полулегендарная история, согласно которой уже в пожилом возрасте Ван Клиберн сказал: «В этой жизни ничего не вечно, кроме музыки и памяти». Это — лучшая эпитафия великому музыканту.

[photo]765[/photo]