Потому что Тарантино снимает кино для детей. То есть для ребенка, который прячется в каждом взрослом. Он скептик, циник, и посылает подальше все разговоры о сверхзадачах кинематографа. Он помнит, зачем люди когда-то пришли на показы братьев Люмьер — именно что в детском восторге подивиться на движущиеся картинки. Кино — это детскость, и ничего большего. Пионера завораживают яркие и даже чудовищные детали типа скатывающейся по лестнице коляски или лошадиной головы в постели — на таких вещах кино и стоит.

Тарантино раз за разом удается главное — он не скучный. В отличие от всего остального современного кино. Мы живем в эпоху, когда уже все сказано, господа режиссеры, и как это можно не понимать? К чему все это надутое глубокомыслие арт-хауса, где артисты полтора часа смакуют какую-нибудь банальную идею? Или не меньшая надутость массового кино, где нас надеются поразить падением поезда с километрового обрыва? О да, как нам не поразиться, ведь в прошлых фильмах с обрыва падал всего лишь автобус, и там высота была полкилометра. Принципиальная для зрителя разница.

Тарантино отбрасывает все эти обиняки, он обитает в мире именно что детской простоты. Он возвращается в прошлое кино, чтобы вытащить вечные сюжеты и вечных персонажей в их незамутненной последующим «развитием» чистоте. Он даже не в киноархивах копается, а в киноотбросах, подражая вовсе не титулованным «вершинам» киноискусства прошлого, а массовому примитивному трэшу типа американского «кина про мафию» или кинематографа стран третьего мира (гонконгские боевики). Ведь именно это — кино для детей, для наивного массового американца и еще более наивного массового гонконгца. Даже как-то странно, что он до сих пор ничего не снял в стиле Болливуда.

Но, видимо, уже не снимет. «Джанго освобожденный» — это уже явный закат того Тарантино, какого мы помним и любим. Нет, базовые ингредиенты вроде бы те же… Игра с забытым стилем — на сей раз вестерн. Неявное, но явственное ехидное пародирование коллег. Вот уже которое десятилетие в американском кино политкорректное увлечение афроамериканцами, точнее заискивание перед соответствующим зрителем. Чуть ли не в каждом фильме — обязательно «хороший» афро. Тарантино доводит это до абсурдного абсолюта — у него «хороший афро» беспощадным образом, с реками крови истребляет порядка сотни белых.

И — фирменная тарантиновская свежесть взгляда на жанр. Вкупе с отсутствием страха перед избыточностью. Вот не лень человеку подумать еще раз в конце напряженного рабочего дня, придумать и вставить в массовку какую-то совершенно ненужную с точки зрения сюжета девушку на костылях. Еще одна такая же забавная «арабеска»: безутешные хозяева огромного поместья со множеством рабов спокойно заходят после похорон в так никем не отмытый после бойни дом.

Это у Чехова все ружья были обязаны стрелять. Тарантино на месте Чехова обязательно ружье бы на стенку повесил, причем какое-нибудь фильдеперсовое, и дядя Ваня произнес бы какой-то чудовищный монолог, как этим ружьем его папа забивал гвозди.

Опять же, Тарантино не боится быть многословным даже в наш стремительный век: «Джанго» продолжается 2 часа 50 минут. И он прав. Детали давно важнее сути. Драматично-слащавый сюжет — это ерунда. Многословное же обсуждение куклуксклановцами качества мешков хочется пересмотреть еще и еще, до того оно уморительно, как и коммивояжерские монологи «ну, этого как его с немецкой фамилией».

Конечно же, отдельное спасибо за раскрытие актеров. Говорят, в свое время Брюс Уиллис когда-то снялся в «Криминальном чтиве» за смешной гонорар, да еще и вдобавок перессорился из-за этого со всесильным профсоюзом киноактеров, запрещавшим за смешные гонорары сниматься. Оно того стоило, роль боксера получилась, что называется, «для души». А на сей раз мы имеем, в частности, Ди Каприо, который после череды бледных, с насупленными бровями ролей наконец-то спустя 15 лет (!) избавился от реноме романтического соблазнителя в «Титанике» и «Ромео и Джульетте». Он, оказывается, может быть ужасен. Как и измененный до неузнаваемости Сэмюэль Джексон.

Но сильных деталей все меньше. Те же «Убить Билла» можно пересматривать раз за разом, смакуя какие-то детали типа диалога Умы Турман со своими ногами или беготни дебиловатых японских якудза. Тот, прошлый Тарантино задавал на годы вперед музыкальную моду (выкопанные им для «Криминального чтива» мелодии слушают до сих пор) и просто моду — упомянутая выше Ума Турман ввела в моду лимонный цвет. Ничего подобного в «Джанго» нет.

Но главное, он делается серьезен. Прошлые его фильмы были прекрасны именно тем, что погружали зрителя в мир абсолютного детства, где нет места ни мыслям, ни глубоким чувствам: кровища льется, а мы на нее смотрим с веселым любопытством, как дети разглядывают умирающую ворону. Именно поэтому Тарантино, как и группу «Ленинград», так обожают интеллектуалы — можно отдохнуть, сделать паузу в бесконечных буднях, когда ты обязан думать о судьбах родины и сострадать всему миру.

Но на сей раз Тарантино как-то опасно заставляет подвинуться Ларса фон Триера. У того был тяжелый и едкий фильм «Мандерлей»: негров некоего поместья освобождают, но те оказываются не способны наладить свободную жизнь, тоскуют по хозяевам и ненавидят освободителей. Персонаж Ди Каприо вроде бы произносит традиционный восхитительно витиеватый и притом бессмысленный тарантиновский диалог с научным обоснованием того, что покорность негров биологически обусловлена.

И это уже никакое не детское кино, это очень серьезно. Дело даже не в том, что всплывают фамилии множества ученых (некоторые из них чтимы и поныне), которые вплоть до второй половины прошлого века доказывали нечто подобное. Обусловленность поведения человека биологией и химией — нынешняя американская интеллектуальная мода. Преступников в суде оправдывают на том основании, что, мол, психиатр им выписал не те таблетки. Из сериала «Доктор Хаус» зритель узнает, что пациент может быть невыносимо конфликтен, или асексуален, или невероятно добр потому, что у него там крохотная опухоль в мозгу или гормональная дисфункция. Отсюда, ребята, полшага до весьма радикальных выводов. То, что у афроамериканцев другая анатомия — всякому заметно. Гормональная система у них тоже отличается. Стало быть, Ди Каприо не так уж и не прав? Может, и не покорность у них врожденная, а, наоборот, асоциальность. Или склонность к насилию. Все равно это буквально взрывает принятые ныне концепции расового равенства…

Одновременно доселе циничный Тарантино стал сентиментален. Прошлые его фильмы было приятно смотреть, потому что там не было любви. Слезы лились рекой, как и кровь, но это был такой же сок, только не клюквенный, а березовый. Страсти были настолько вычурны, что не цепляли. Ну, умом как-то понимаешь, что героине «Убить Билла» жизнь там искалечили, ребенка отняли, но по большому счету ясно, что она машина убийства, и ей в общем все равно, ради чего делать любимое дело.

А в «Джанго» слеза наворачивается, и в какие-то моменты отворачиваешься от экрана. Может, это не Тарантино стал сентиментален, а мы? Нет, похоже, и сам он чувствует, что делает что-то не то. В финале «Четырех комнат» он появлялся с восхитительной ролью. После этого поверить, что он плохой актер, невозможно. Появляется он и в «Джанго»: чтобы постоять в кадре с глуповато-отсутствующим видом минут пять и произнести пару бледных реплик.

Похоже, продолжения не будет. Что ж, насладимся напоследок.