Самое то кончить словами Онегина: «О, жалкий жребий мой!».

Вот бы, думаю, такую же программу замутить айтишникам, чтоб с ее помощью современное искусство на долговечность проверять. Грузанул в Сеть альбом попсушки с музыкой на два аккорда, а после закачки сайт предскажет судьбину пластинки: уже лет через пять трек-лист опаршивеет и будет от него разить протухшими рифмами.

Но с пятилеткой я еще ого-го как загнул. Так как нынешние порождения кино-, музыкальной и иных индустрий прокисают в два счета. В них априори не закладывается опция долгого хранения. Парадокс и карма культуры, которую мы плодим сегодня, в том, что песен, фильмов, клипов, полотен с каждым днем, часом и секундой производится все больше и больше, а их жизненный цикл вместе с тем неумолимо сокращается. Всего этого развлекательного добра столь много, что человек чисто физически не в силах его переварить. Он смотрит, слушает, читает урывками, особо не прикипая душой. Так как знает, что завтра новый день — и свежая поставка конвейерного субпродукта.

Прошла эпоха «кумиров на всю жизнь», «культовых лент» и «музыкальных революций». Зачем вбухивать деньги в ветерана сцены, имя которого для большинства — уже пустое место, если можно каждый год устраивать ТВ-шоу талантов и находить самородок на сезон. И так во всем. Поскольку в искусстве сейчас лучше продаются недолгожители, киношники снабжают нас сиквелами, мидквелами, приквелами и спин-оффами. Музыкальные продюсеры скупают коммерчески успешные сэмплы. Да и замечено, что в песнях теперь используется все меньше нот, зато наращивается громкость мелодии.

Остается лишь одна вещь, которая помогает вырываться из-под власти дивертисментных корпораций и их промо-стратегий, — ностальгия. Именно она заставляет нет-нет да и переслушать ретропесню, под которую вы в юности познакомились; перечитать книги беззаботной подростковой поры; откопать в Инете киношку, которую до дыр засматривали с друзьями на паленой VHS…

Только ностальгия дает шанс опусам вроде «Я хочу тебя любую, «тебя» всю ночь буду говорить!» шанс на вторую жизнь — уже в качестве приятного воспоминания. Без нее эти порождения обречены на забвение.