Одну из страниц победной эпопеи приоткрывает капитан в отставке екатеринбуржец Иван Александрович СТАРИКОВ.

— Первый День Победы я встретил на территории Германии в составе 61-го отдельного танкового Житомирского Краснознаменного полка, который был придан 1-й кавалерийской дивизии (1-й Украинский фронт). В этом последнем перед Днем Победы наступлении я был радистом при штабе полка, обеспечивая надежную связь с каждым из 30 танков в полку, а также связь со штабом дивизии.

[photo300]3969[/photo300]

В ходе наступления в первых числах мая наш полк по наведенной саперами переправе форсировал реку Эльбу. Это было где-то между Дрезденом и Майсеном. Сразу же за рекой оказался немецкий аэродром. Враг к этому времени был настолько деморализован, что, не оказав никакого сопротивления, бежал. И оставил на аэродроме десятка полтора «юнкерсов» (мы звали эти бомбардировщики «лапотниками» за неубирающиеся в полете шасси). Под крыльями самолетов были подвешены бомбы. Но использовать их фашисты уже не могли: у них кончился бензин!

Двигаясь дальше, 8 мая мы заняли какое-то немецкое село и остановились здесь на ночь. 9 мая, часа в четыре, дежурный по штабу получил сообщение об окончании войны, поднял полк по тревоге и сообщил нам эту радостную весть. И тут началось великое ликование: радостные объятия, поздравления, стрельба в воздух…

В цветущем яблоневом саду из множества отдельных столов был составлен длинный стол с яствами, привезенными из трофейных складов. Все сели за этот стол, командир полка поздравил нас с победой. После этого началось гулянье в русском духе — с песнями, плясками. Гармонистам работы хватало!

И тут же были включены десятки радиовещательных приемников (у немцев во время войны их не забирали). И мы услышали ликующую Москву! Вот так мы до позднего вечера праздновали первый День Победы.

Встреча с американцами

Но уже утром 10 мая мы получили приказ двигаться дальше на запад. Оказалось, что война еще не совсем окончена. Наш полк двое суток находился на марше, встречая на пути разрозненные группы немцев, которые или убегали, или сдавались в плен.

11 мая (или 12-го, не запомнил) вступили в крупный промышленный город Хемниц. Он был сильно разрушен американскими бомбардировками. Из истории известно, что американцы специально разрушали промышленные центры в городах, которые по договору отходили в советскую зону оккупации. Чтобы нам меньше досталось.

Пройдя по улицам города две трети с востока на запад, наша колонна встретилась с такой же танковой колонной американцев. Их танки были в отличном состоянии, видно, что они шли без боев. На танках сидело много чисто и аккуратно одетых солдат, было похоже, что они не знали настоящего солдатского труда.

Почти у каждого из американцев был фотоаппарат, и они усиленно нас фотографировали. И сейчас у какого-нибудь американца на старой фотографии, наверное, можно увидеть и меня.

Характерно, что ни один американец не спустился к нам со своих танков на землю. Видимо, был приказ, запрещающий общение с русскими. Не тогда ли начинал опускаться «железный занавес»?

Ну а мы, русские, с широко распахнутой душой были рады встрече с союзниками. Спрыгнули со своих танков и автомашин, подбежали к их колонне. Незнание языка затрудняло общение, разговор шел жестами. Был у американцев один солдат польского происхождения, и он пытался переводить, ведь славянин все же, но его перевод нам помогал мало. Мы стояли возле их танков, задрав голову, а они сверху смотрели на нас, и получалось, что свысока. В общем, эта встреча совсем не была похожа на кадры кинохроники, показывающие встречу на Эльбе в районе города Риза и в других местах.

Наше и американское командование колонн удалилось на переговоры о дальнейших действиях, и через полчаса танковая колонна американцев развернулась и ушла обратно. А мы проследовали до западных окраин города. Вот тут-то и наступил для нас настоящий конец войны.

Подкоп к линии связи

В послевоенное время, работая в Свердловском управлении комитета госбезопасности, я с группой товарищей был командирован в ГДР. Тогда мне и довелось побывать в подземном ходе, проделанном американцами от границы своего сектора Берлина к шоссейной дороге, находящейся в советской зоне. Эта дорога шла из Берлина на юг, в сторону аэропорта Шенефельд, а также в Цоссен, где находился штаб Группы советских оккупационных войск в Германии. Вдоль этой дороги были проложены телефонные кабели, соединяющие штаб с Берлином.

[photo300]3970[/photo300]

В помещении тоннеля. Фото из Бундесархива ФРГ. 

Вот к этим-то кабелям американцы и прорыли подземный ход. Почва там была песчаная, и, видимо, рыть было легко. Стенки хода были укреплены большими листами гофрированного железа, а вдоль проложена мини-узкоколейка, по которой, вероятно, вывозили грунт, а потом использовали для перевозки аппаратуры. По стенам были проложены электрические и телефонные кабели.

В конце хода, у дороги, было сделано небольшое расширение вправо и влево, и там были установлены стойки с различной аппаратурой.

Наши телефонные кабели были аккуратно вскрыты, и к ним были присоединены провода от аппаратуры на стойках. Нас прослушивали! Сколько лет и сколько наслушали за это время, можно только догадываться — подкоп был обнаружен летом 1956 года.

В день, когда объявили об обнаруженном подкопе в прессе и по радио, я приехал в Берлин из Магдебурга по делам. Собираясь в обратный путь, услышал, что наш начальник отдела, полковник по фамилии Ворона, собирается осмотреть подкоп и аппаратуру. Я попросил его взять меня с собой.

И вот мы с ним, предъявив документы охране, вошли в разрытую экскаватором часть этого хода. Вначале двинулись налево, к американцам, ничего там не было видно, темно. А потом по узкоколейке пошли направо. Идти можно было в полный рост. Дошли до конца подкопа и увидели там всю эту аппаратуру. Начальник отдела все осмотрел, сделал свои выводы, и мы покинули объект.

Расстояние от границы американского сектора до дороги не более 450—500 метров. За железобетонным забором находилось здание, на плоской крыше которого в это время находилось много людей, там же стояло много треног-штативов с мощной длиннофокусной оптической аппаратурой, блики от линз нами ясно различались.

Возможно, факт нашего с начальником посещения подкопа был зафиксирован, и сейчас эти материалы находятся где-то в американском архиве. В те дни там, видимо, побывали не только мы, но и многие более высокопоставленные лица из спецслужб.

Когда в СМИ объявили о подкопе, то говорили, что наша армия обладает суперчувствительной аппаратурой, которая позволяет обнаруживать малейшую утечку тока в телефонных линиях. Вот, дескать, при помощи этой аппаратуры и удалось обнаружить подкоп. Но это, конечно, было не так. Мы сразу предполагали, что сведения о подкопе были добыты агентурным путем. После эти предположения подтвердились.