Забыть это имя невозможно, познать до конца — тоже. Его надо постигать и впитывать постоянно, каплю за каплей: каждый штрих, каждую линию, ракурс — столько эмоций и фантазий порождает его творчество.

Лев Бакст яркой вспышкой вошел в мою жизнь очень давно — я, будучи студентом, любил после лекций бродить по книжным магазинам и рыться в букинистических развалах. И однажды наткнулся на небольшой потрепанный фиолетовый альбомчик, на обложке которого красовалась странная картинка — это был эскиз костюма танцовщицы к балету «Жар-птица» неизвестного тогда мне художника Бакста. Я открыл альбом и обомлел, не в силах оторвать взгляд от таинственной «Красной султанши», а эскиз костюма к балету «Послеполуденный отдых фавна» привел в полный восторг — считаю эту работу одним из главных шедевров русской театрально-декорационной живописи и вообще отечественного модерна начала прошлого века.

Кончилось тем, что я, потратив полстипендии, купил этот альбом и листал его всю ночь. А на следующий день поехал в соседний город навестить маму и… забыл сумку с вещами в электричке. Там был и альбом Бакста…

Отчаянию моему не было предела. Несколько лет искал эту книгу по всем магазинам, пока однажды мне ее не подарили. Время от времени перелистываю пожелтевшие страницы старого альбома, поддаваясь магии безудержной фантазии художника, который после эмиграции в Париж сводил этот город с ума («Париж был подлинно пьян Бакстом», — так писал о триумфе художника его коллега Александр Бенуа). «Русские сезоны» Дягилева во Франции имели эффект разорвавшейся бомбы, а о творчестве художников объединения «Мир искусства», одним из лидеров которого был Бакст, узнал весь мир.

Но хватит преамбул. Все это вспомнилось мне в связи со 150-летием выдающегося мастера, которого по-прежнему знают и чтят в Европе. А знают ли у нас? Мой беглый опрос приятно порадовал — готовясь к написанию материала, опросил десятка полтора знакомых и незнакомых людей. И только двое не слышали ничего о Баксте. Многие в курсе, что это «какой-то интересный художник Серебряного века», однако уточнить, в какой именно сфере он прославился, затруднились. Лишь один мужчина привел в пример знаменитый «Портрет Зинаиды Гиппиус» работы Бакста — лучший портрет поэтессы из всех.

Тут вряд ли чем помогут и наши музеи — работы Бакста в коллекциях наперечет. Такая судьба сложилась и у единственного творения художника, которое есть в Екатеринбургском музее изобразительных искусств, — «Женского портрета».

Как уточнила заведующая сектором русского искусства Музея ИЗО Екатерина Корнеева, эта пастель (с использованием графитного карандаша, соуса, сангины и белил) поступила в Свердловскую картинную галерею еще в 1940 году из Государственного Русского музея.

— Тогда распространенной практикой было пополнение фондов молодых периферийных музеев экспонатами за счет передачи их из запасников крупнейших столичных музеев, — рассказала Е. Корнеева.

Свердловску несказанно повезло — помимо Бакста коллекция галереи пополнилась еще двумя десятками первоклассных работ, среди которых «Ночной этюд» Константина Коровина и «Грот Аполлона» Александра Бенуа. Но они в постоянной экспозиции, а вот «Женский портрет» Бакста большую часть своей жизни проводит в запасниках и демонстрируется публике нечасто, сейчас его готовят к «гастролям» на выставку в Самарский музей модерна.

Откуда такая «секретность»? Как оказалось, графику нельзя показывать постоянно, ее извлекают из запасников и беспокоят ради того, чтобы порадовать зрителя на период экспонирования не более полутора-двух месяцев. И потом, изображение на тонированной бумаге выполнено пастелью, соусом и сангиной. Это очень капризные материалы, которые запросто могут осыпаться. Причем даже стекло становится фактором риска — из-за статического напряжения мельчайшие частички пастели могут притягиваться к поверхности стекла и начать осыпаться.

И даже «потревоженная ото сна» и выставленная на короткое время из хранилища работа Льва Бакста по-прежнему хранит свою тайну. Как рассказала Е. Корнеева, можно предположить дату создания портрета — с большой долей вероятности он был создан в 1901 году. Но кто изображен на нем? Версий тут множество, и ни одна из них не находит подтверждения. Художник избрал очень необычный мотив — перед нами отдыхающая, спящая женщина, которая полулежит в кресле. Дама элегантна, поза ее полна неги, на лице полуулыбка. Мотив этот интригует, поскольку дама дремлет отнюдь не в домашнем платье, а в роскошном туалете, и вовсе не в домашней обстановке. Та еще загадка…

Бакст был великолепным рисовальщиком, и его текучая, быстрая линия придала «сонному» сюжету динамику. Кажется, дама погрузилась в сон совсем недавно, Бакст расположил фигуру по диагонали. Кажущуюся монохромность оживляет небольшой красноватый бант на груди, выполненный сангиной, — виртуозный прием, ничего лишнего, всего один штрих придал особое звучание портрету.

Кто же он, Лев Бакст? Художник? Декоратор? Модельер? В начале XX века он слыл законодателем европейской моды на экзотику и ориентализм. И еще он вместе с «Русскими сезонами» открыл всему миру глаза на блистательное русское искусство, восхищаются которым до сих пор. Такова была главная задача Павловой, Карсавиной, Нижинского, Бакста, Сомова, Головина, Бенуа, Гончаровой, Лансере, Стравинского… — всех танцовщиков, музыкантов и художников, своим творчеством сотворивших русскую сенсацию в Париже.

Александр Бенуа тогда писал: «Каждый участник «Русского сезона» чувствовал, что он выносит перед лицом мира лучшее, что есть русского, самую свою большую гордость, и что нельзя ему посрамить этот палладиум: русскую духовную культуру, русское искусство… Оказалось, что русские спектакли нужны были не только для нас… но нужны были для всех, для всеобщей культуры…».