Год назад ее сын Саша получил тяжелейшую травму на работе, но никто до сих пор не привлечен к ответственности за то, что 30-летний мужчина стал глубоким инвалидом.

Александр Горбунов — монтажник путей, трудился в компании, которая специализируется на обустройстве новых железнодорожных веток, за 3 года объездил полстраны. В июне прошлого года его бригаду направили в очередную командировку: в Качканар, на один из карьеров местного ГОКа. Здесь и случилось несчастье: на Сашу, который вместе с напарником укладывал материалы в погрузчик, обрушилось несколько рядов шпал, уложенных в высокий штабель. Напарник успел отскочить, а Сашу буквально накрыло тяжелыми бревнами. От неминуемой гибели его спасла защитная каска, и вся тяжесть удара пришлась на шею, раздробив пятый шейный позвонок (в медицине это называется травма ныряльщика).

— В качканарской больнице, куда Сашу доставили на скорой помощи, нам объяснили: позвонок будто взорвался, как от удара о воду, его мельчайшие осколки повредили спинной мозг, — рассказывает мама. — Три четверти пострадавших от таких травм погибают сразу, остальные — от первых осложнений.

Действительно, весь год смерть буквально ходила за Сашей по пятам. Неотложная операция, проведенная еще в Качканаре, нейрохирургом Центра медицины катастроф, казалось, прошла успешно: осколки удалены из спинного мозга, на место разбитого шейного позвонка вживлен трансплантат из бедренной кости Александра. Но во время реабилитации в екатеринбургской клинике института мозга наш герой едва не погиб — к перелому добавился вывих. Последовала срочная операция в первой областной больнице: вместо поврежденного трансплантата установлен новый, из другого Сашиного бедра. Для надежности медики закрепили его специальной стабилизирующей пластиной.

Через неделю на шее открылся свищ. Саша не мог самостоятельно дышать и есть, но самым страшным для него и мамы стало то, что врачи отказывались проводить дальнейшие операции. Дескать, сначала пусть заживет свищ.

На лечение Александра направили в Невьянск (кстати, точно так же поступили их качканарские коллеги, которые тоже сначала отправили его в больницу по месту жительства и только спустя месяц определили в Екатеринбург). Невьянские доктора не могли принципиально повлиять на ситуацию — не тот здесь уровень клиники, чтобы лечить столь сложные травмы. Галина Юрьевна благодарна местным специалистам уже за то, что они каждый раз принимают Сашу, обеспечивают уход и хотя бы минимальные процедуры. Дома они не смогли бы создать такие условия.

Тем временем свищ не заживал. Было очевидно, что организм не принимает вживленное инородное тело, и это подтвердили врачи из госпиталя ветеранов войн и 40-й больницы Екатеринбурга. Однако исправить ситуацию медики не решались: требовалось одновременное удаление «чуждых» материалов и установка какого-то нового импланта. Галине Юрьевне тактично намекнули, что будет не лишним обратиться к «соседям», в Курганский научный центр восстановительной травматологии и ортопедии.

Сашина мама нашла интернет-сайт курганской клиники, обратилась за консультацией и получила обнадеживающий ответ: «Создаем консилиум!». Галина Юрьевна собрала пакет документов, необходимых для участия в госпрограмме по оказанию высокотехнологичной медицинской помощи. В итоге курганские медики согласились принять Сашу, а областной Минздрав помог с направлением в илизаровскую клинику.

В начале марта специалисты из курганского центра успешно заменили «крепежный» материал (вместо пластины установили современную блок-сетку), обследовали незаживающий свищ, в котором скопилось огромное количество болезнетворных организмов, вплоть до синегнойной палочки.

Сейчас свищ зажил, состояние Александра стабилизировалось, он уже дважды проходил лечебно-физкультурный курс в екатеринбургских клиниках, выезжая в областной центр на пару недель в сопровождении мамы. Настало время реанимировать поврежденный спинной мозг, но медики не сильно обнадеживают. Дескать, одно чудо в жизни пациента случилось — он выжил, второму чуду не бывать. А парню необходима надежда, он верит, что могут помочь в московских или зарубежных клиниках. Региональная же медицина готова предложить ему лишь лечебно-физкультурные курсы, причем на платной основе, поскольку все лимиты социальной поддержки Горбуновыми уже исчерпаны.

Надо ли говорить, что за минувший год жизнь Саши кардинально изменилась. Разрушилась семья, охладели отношения с друзьями. Первые месяцы близкие люди практически не выходили из его палаты, часто звонили, когда он уезжал на очередную операцию. Но не все оказались готовы до конца разделить с ним тяжелые испытания, в том числе и супруга.

Недавно мама по поручению сына подала заявление на развод. Признается, несколько недель медлила, сочиняла нелепые отговорки (то забыла зайти в суд, то не заплатила госпошлину), а Саша все равно настоял. Для него главное, чтобы была возможность видеться с 4-летним сыном.

Но ни на кого из родных Александр не таит обиду. А вот поведение работодателя и представителей государства — за гранью его понимания. На сегодняшний день полученная им травма даже не признана производственной: работодатель упорно не признает факт трудовых отношений, а Следственный комитет — не возбуждает уголовное дело по факту травмы.

В фирме «Астика» Александр работал неофициально. По нынешним временам вполне обычное явление, когда работодатель ставит сотруднику условия: хочешь работать — получай «серую зарплату». И Саша, как другие его товарищи, работал, не задумываясь о будущей пенсии, отпускных и больничных. Был уверен, что начальник не оставит в беде, ведь он-то не раз выручал фирму, срываясь в срочные командировки в разные уголки страны.

Собственно, отметки предприятий, с которыми сотрудничала «Астика», и помогли суду установить регулярную занятость Александра — его фамилия была в списках на получение режимных пропусков. На территорию Качканарского ГОКа, где случилось несчастье, он тоже был вхож. А директор «Астики» Вадим Фуреев настаивал в суде, что между ним и сотрудником заключен «устный договор подряда».

И хотя по решению суда фирма отделалась смехотворной суммой (около 115 тысяч рублей, с учетом задолженности по зарплате и пособия по временной нетрудоспособности), а размер компенсации морального вреда суд и вовсе «урезал» с 1 миллиона рублей (столько запрашивал пострадавший) до 20 тысяч, директор обжаловал этот вердикт. Процедура тянется до сих пор. Мне удалось дозвониться до Вадима Викторовича, но от комментариев он отказался.

Затянулся и процесс возбуждения уголовного дела по факту нарушения правил охраны труда, повлекшего тяжелую травму. Сотрудники качканарского отдела Следственного комитета утверждают, что проверка проведена, есть заключение инспектора по труду, отметившего очевидные нарушения. Однако уголовное дело по свежим следам в Качканаре не возбудили — документы были направлены в Верх-Исетский следственный отдел Екатеринбурга, по месту жительства директора «Астики» и расположения офиса фирмы. Там бумаги пылились еще несколько месяцев: за это время никто из правоохранителей даже не удосужился опросить пострадавшего.

Буквально на днях, после обращения Галины Юрьевны в областную прокуратуру, материалы дела вернули в Качканар. И, как заверяют следователи, они полны решимости возбудить уголовное дело. Мол, единственная сложность — территориальный разброс: факт травмирования имел место в одном городе, подозреваемый проживает в другом, потерпевший — в третьем. Впрочем, такие заверения Саша с мамой уже слышали год назад…

Не исключено, что качканарцы не горят желанием разбираться в этой истории еще и потому, что она бросает тень на градообразующее предприятие. В заключении инспектора по труду отмечены как минимум два нарушения, связанных с ГОКом. Обвалившийся штабель шпал был уложен работниками предприятия, а как раз неверная укладка стала одной из причин обрушения верхних рядов. Во-вторых, по действующему законодательству работникам запрещено вручную выполнять погрузочно-разгрузочные работы, если вес материалов превышает 50 кг. Некоторые шпалы тянули под 80 кг, а монтеров путей все равно заставляли надрывать спины.

Пока следственная машина, подгоняемая прокуратурой, со скрипом трогается с места, состояние здоровья Саши лучше не становится. Галина Юрьевна понимает, что осталась единственной опорой для сына и готова отдать последнее, чтобы помочь ему. Но и последнее уже потрачено на бесконечные переезды из больницы в больницу, из города в город, на оплату курсов реабилитации. А компенсации вреда от тех, кто стал виновником увечья Саши, похоже, не дождаться.