Словесная эквилибристика не мешает официально признать, что в категорию малоимущих в стране в целом попадает 14% населения. А если отбросить манипуляции с прожиточным минимумом, то и вовсе 41%.

О том же, что жить стали хуже, свидетельствует и такой объективный показатель, как заметное снижение числа вступающих в брак. Ведь семья, да еще с  ребенком, — проект затратный.

«Экономическая ситуация напрямую влияет на количество заключаемых браков, — процитировала «Российская газета» директора Института демографии, миграции  и регионального развития Дмитрия Панюкова. —  Сейчас население не видит возможности улучшений в ближайший период». Если в январе — марте 2015 года было создано более 183 тысяч новых семей, то за первые три месяца текущего года всего 169 тысяч. 

64% бедных — это семьи с детьми. И чем больше детей в семье, тем выше для нее риск бедности. Для семей с одним ребенком — в 1,4 раза, если детей двое, то в 2,1 раза, при наличии трех и более — в 3,8 раза. Тогда как у одиночки риск превратиться в бедняка ниже в 7 раз.

Самая очевидная причина этого — дети требуют трат и одновременно препятствуют заработкам, особенно женским. Хотя многие психологи видят и другую взаимосвязь: достаточно часто многодетным человека делает не чадолюбие, а неумение управлять своей жизнью, минимизировать риски, лояльность консервативным ценностям. Но эти же качества явно снижают стоимость человека на современном рынке труда.

В любом случае, тенденция концентрации детей в бедных семьях радовать не может. И не только потому, что жалко детей и их родителей. Происходит «воспроизводство бедности». Такие семьи, за редким исключением, не в состоянии должным образом выучить своих детей и обеспечить им полноценное развитие. Вольно и невольно родители передают им свое мировоззрение, паттерны поведения. И в результате будущая Россия получит сомнительный подарок — большое число новых граждан с психологией бедняков, плохо образованных, с не самым лучшим здоровьем.

В какой-то степени сглаживает ситуацию наличие ЕГЭ, который позволяет поступать в престижные вузы и детям из бедных семей. Но давайте смотреть в глаза правде: хорошее школьное образование и возможность сдать ЕГЭ с высоким баллом дают «элитные заведения», обучение так или иначе обходится недешево. Еще дороже обойдется обучение в хороших вузах, которые все как на подбор находятся в городах с высокой стоимостью жизни.

Стоило бы обратить внимание на опыт западных стран. Там эту проблему начали решать еще десятилетия назад. Талантливые студенты «из простонародья» получают не только гранты на оплату обучения, но и весомые стипендии. И вакансии, позволяющие работать без особого вреда для учебы.

Еще более радикальный опыт имелся в СССР. Руководство страны поставило перед наукой и «оборонкой» просто-таки фантастические задачи, те требовали от вузов талантливых знающих молодых специалистов. А в вузах осознали, что существующая система школ не в состоянии дать им «сырье» — абитуриентов соответствующего уровня.

И выкрутились: начали поиск юных дарований по всей стране, вплоть до деревень, забирая их в специальные интернаты. Дети получали школьное образование высочайшего уровня, с ними ведь занимались вузовские профессора. И одновременно их отсекали от жизненного окружения, способного «сбить с пути истинного». Многим выпускникам подобных интернатов удалось преуспеть в науке, на производстве, сделать карьеру, а в наши дни добиться успеха в бизнесе — как, например, Олегу Дерипаске.

Сегодня можно было бы повторить этот опыт в региональном масштабе. У нас есть неплохие вузы, академическая наука. И есть заказчики — местные ФПГ, которые могли бы оплатить проект. Ведь содержат же они целые спортивные команды.

Но вернемся к социальному портрету новых бедных в Свердловской области. Чем меньше населенный пункт, тем больше там доля бедных. Так, в сельских поселениях она выше в 1,6 раза в сравнении со средним показателем по стране. В деревнях с населением меньше 200 человек — и вовсе в 3 раза. Правда, здесь царство «теневой экономики», бартерных отношений и самообеспечения, так что реальная картина несколько мягче.

Впрочем, такие тенденции характерны не только для кризисного периода, не только для нашего региона и даже страны. Переезжая в крупный город, человек начинает жить лучше, хотя трудится столько же, и качество его труда нисколько не выросло. Поэтому попытка спасти некие населенные пункты обречена на провал и является пустой тратой ресурсов. Перспективу имеет только миграция населения. Власть должна способствовать развитию того, что и так развивается — то есть мегаполисов.

Любопытно, что наличие в семье пенсионеров снижает риск бедности на четверть (до 0,74). Потому как средний размер пенсии более чем в 1,5 раза превышает величину прожиточного минимума пенсионера. А уж если он работает, то это и вовсе спасение для бедной семьи. Так что решение об отказе индексации пенсий для работающих пенсионеров и недоиндексация (4% против 13,6% инфляции) остальных приблизило многих уральцев к черте бедности.

«По сути наша страна переживает в настоящий момент первый за четверть века циклический кризис», — сказал в телефонном разговоре известный уральский аналитик Константин Селянин. Отсюда следует, что и бороться с этим кризисом надо контрциклическими мерами.

При этом должно соблюдаться условие: все дополнительные денежные ресурсы поступают в доходы людей, а не в стимулирование производителей, как того требуют многие. Потому как это только усугубляет ситуацию — ведь на дополнительно выпущенные товары нет спроса. Исходя из чего надо поднимать спрос — давать деньги потребителям, а не компаниям-производителям.

И чтоб не росла бедность, нужен честный, не искусственно заниженный прожиточный минимум, близкий к нему минимальный размер оплаты, требуется увеличить пособия: социальные в первую очередь для семей с детьми и по безработице… Надо не повышать пенсионный возраст, о чем говорят все настойчивей, а уменьшать его. И уж тем более не дискриминировать работающих пенсионеров, отказывая им в индексации.