Гости гостиной посмотрели видеоролик, который гимназисты и студенты создали на основе впечатлений от знакомства с экспонатами в музее Неизвестного, а школьники поделились своим осмыслением творчества художника. Вообще, музей развернул большую программу в честь дня рождения прославленного мастера. В цикле «Творческие четверги» здесь выступили гости из Лингвистического театра УрФУ,  открылась экспозиция плакатов к выставкам Неизвестного, выставка детского творчества. Но говоря о произведениях выдающегося скульптора, нужно помнить, каким драматичным был его путь к признанию.

Наша газета уже сообщала о том, что в Центральном выставочном зале Москвы — Манеже состоялась большая выставка произведений Эрнста Неизвестного. Она имеет свою историю, полную красноречивых деталей, как и вообще вся история взаимоотношений художника с Россией и нашим Уралом.

Он родился в Екатеринбурге-Свердловске 9 апреля 1925 года, воевал в Великую Отечественную войну, получил мировое признание, монументы Неизвестного украшают многие города мира, но советское искусствоведение долгие годы не вспоминало о нем.

Честь возвращения выдающегося художника в российский общественный и искусствоведческий обиход принадлежит уральцам. В 2013 году в Екатеринбурге был открыт художественный музей скульптора (второй в мире — первый существует в Швеции). В том же году екатеринбургским издательством «Сократ» была презентована монография о нашем земляке, вышедшая в серии «Жизнь замечательных уральцев».

Правда, если соблюдать абсолютную точность, книга была по счету второй. Появлению первой, сравнительно небольшой по объему «Эрнст Неизвестный. Древо жизни» (2001 год) мы обязаны организатору издательства «Пакрус», бывшему директору Средне-Уральского книжного издательства, знатоку и энтузиасту своего дела Виктору Ивановичу Селиванову. Придумав в трудные 1990-е годы познавательную краеведческую серию «Урал. ХХ век», он вспомнил, что среди наших земляков был знаменитый скульптор, о котором новое поколение России знало до обидного мало.

Ведь в 1976 году советские власти буквально «выдавили» Неизвестного из страны, а потом принялись «выдавливать» и память о нем. Где же, как не на Урале, должно было начаться возвращение художника на российскую землю?

Да и сам он, когда в стране произошли кардинальные изменения, приехал проведать Россию, и одна из первых поездок, уже из Москвы, в 1990 году у него состоялась в Свердловск. Хотел повидаться с живущими здесь родными. А еще принял предложение общественной организации «Мемориал» и должен был заключить с ее руководителями, а главное — с руководителями города договор об осуществлении большого художественного проекта. Здесь, на границе Европы и Азии, предполагалось установить центральную часть задуманного скульптором триптиха «Маски скорби», или «Треугольник скорби», в знак памяти о жертвах насилия в ХХ веке. Две другие скульптуры триптиха должны были встать в Магадане и Воркуте (магаданская часть установлена первой, в 1996 году).

В последующие годы Неизвестный еще приезжал в Екатеринбург, чтобы изготовить рабочую модель скульптуры (смотри интервью с ним «Возвращение» в «Уральском» от 24 апреля 1990 года и «Рукопожатие континентов» от 23 ноября 1991 года). Другое дело, что наступившие в России тяжелые времена надолго задержали осуществление проекта.

Но процесс возвращения брал свое. Музей Неизвестного сосредоточил работу по изучению творчества мастера, провел большую научную конференцию с участием специалистов крупнейших музеев России. Помогал и организаторам упоминавшейся выставки 2016 года в московском Манеже.

«Уральский рабочий» постоянно отслеживал взаимодействие Неизвестного с земляками. Материалы общения с ним использованы в статьях и книгах о нем. Вторая из книг (в серии «Жизнь замечательных уральцев») включила и материалы челябинцев, которым принадлежит заслуга по выяснению исторических корней семьи Неизвестных.

Художник всегда вызывал интерес мировой прессы. В многочисленных интервью ему задавали вопросы о предках. Однако в его ответах было немало неточностей — о прошлом семьи он знал очень мало. В том числе и о том, почему семейная их фамилия существует в двух вариантах — Неизвестные и Неизвестновы, в каких частях сражались сыновья деда в годы Гражданской войны, чем были вызваны связи деда с Екатеринбургской художественно-промышленной школой и с выдающимся скульптором Степаном Эрьзей, одно время преподававшим в ней.

[photo]3472[/photo]

Такое незнание неудивительно. В определенный период советской истории было опасно сохранять документы о принадлежности к «эксплуататорским классам», даже просто упоминать об этом. Челябинцы «раскрутили» тайну и в 2007 году рассказали о своих изысканиях в книжке «Неизвестное о Неизвестном» (смотри о ней в «Уральском рабочем» от 27 марта 2008 года в статье «Откуда взялись Неизвестновы»).

Речь о библиотекаре Надежде Анатольевне Капитоновой, инженере и краеведе Александре Михайловиче Вернигорове и журналисте Михаиле Самуиловиче Гитисе. Капитонова как-то «зацепилась» за упоминание старинного городка Верхнеуральска в рассказе, присланном ей из США матерью Эрнста Иосифовича писательницей Беллой Дижур. Упоминание оказалось важным. Добыть сведения о жизни семьи в Оренбурге помогла коллега Капитоновой, тоже библиотекарь, Надежда Михайловна Кашина.

Теперь мы знаем, что в Оренбург подростком в составе группы таких же, как он, прибыл из западных областей страны прадед Эрнста Иосифовича Иосель (Иосиф) Неизвестный. Согласно указу императора Николая Первого о рекрутской повинности евреев, еврейских мальчиков в 12 лет отправляли пешком на Урал и в Сибирь в так называемые кантоны (округа), где после учебы в школах военного ведомства они отбывали 25 лет солдатчины. Большое количество еврейского населения досталось России в конце ХVIII века после так называемых разделов Польши.

В пути у Иоселя, возможно, были потеряны документы. Отсюда фамилия Неизвестный. Отслужив положенный срок, прадед Эрнста остался жить в Оренбурге, получив звание мещанина. Его сын, Моисей, родившийся в 1875 году, захотел более яркой судьбы и отправился за удачей сначала в Белорецкий завод, а потом в Верхнеуральск, поменяв фамилию на более близкую русскому слуху Неизвестнов. Отец Эрнста, наперекор отцу, потом вернет себе фамилию Неизвестный.

Дед Эрнста Моисей Иосифович стал уважаемым верхнеуральским предпринимателем — владел самой большой в городе типографией, торговал мебелью. Был книгочеем, любил искусство. Один из его сыновей, Иосиф, отец Эрнста, уже при Советской власти получил высшее образование в Ленинградском медицинском институте и был в Екатеринбурге известным детским врачом-отоларингологом. С матерью Эрнста, Беллой Дижур, он познакомится 1920-х годах в Екатеринбурге. Именно этот город взрастил их сына, заметил и развил его художественный талант.

В Свердловск-Екатеринбург Эрнст возвращался не раз. 17-летним юношей он ушел добровольцем на фронт, а вернулся к родителям на улицу Физкультурников, 30, осенью 1945 года взрослым мужчиной, едва выжив после тяжелейшего ранения.

Неоднократно навещал родителей во время учебы в Москве в Институте им. Сурикова Академии художеств СССР и одновременно на философском факультете Московского государственного университета. От этих лет в Свердловске и Асбесте осталось несколько выполненных им заказных работ, помогающих проследить формирование его неповторимой художественной манеры, отличной от «гладкописи» социалистического реализма.

Сюда, в родные пенаты, он вернется в 1956 году, когда после так называемых «венгерских событий» (открытых выступлений против существующей власти) резко ожесточилась идеологическая цензура в нашей стране и принялись «укорачивать» слишком много позволяющую себе молодежь.

В 1957-м Неизвестный появится в Москве с родившимся на Урале грандиозным замыслом «Древа жизни» — послания будущим поколениям. И вскоре опять переживет потрясение, перевернувшее жизнь: на выставке в Манеже в честь 30-летия МОСХа (Московской организации Союза художников) столкнется с всесильным Н.С. Хрущевым, который примется в грубой форме разносить творчество молодых. Тогда-то и состоится легендарный «спор в Манеже», когда Неизвестный смело скажет, что руководитель партии и государства решился судить об искусстве, ничего в нем не понимая, а Хрущев пообещает изгнать из него беса.

Кончилось все десятилетием, в течение которого у скульптора не было ни заказов, ни выставок, никаких перспектив. Выход оставался один — отъезд из страны.

Он уехал в 1976 году сначала в Европу, потом в Америку. Накануне отъезда появился в Свердловске проститься с родителями. На доме на улице Якова Свердлова, 58, где они тогда жили, сейчас мемориальная доска в честь Беллы Дижур, а тогда, похоронив в 1979-м мужа, она уехала из Свердловска в Прибалтику, в Юрмалу, где почти восемь лет дожидалась разрешения на отъезд к сыну.

Понятно, почему так важна была нынешняя выставка в Манеже. Журналист Мария Демина, побывавшая на ней, назвала свой материал в «Уральском рабочем» от 29 января 2016 года «Эрнст Неизвестный берет реванш». Да и автор проекта, коллекционер и меценат Феликс Комаров, представивший артефакты из своего собрания, назвал ее с явным подтекстом: «Эрнст Неизвестный. Возвращение в Манеж».

Историческая справедливость восторжествовала. Народ валом валил посмотреть на творчество художника, которого здесь, в этих стенах, когда-то смешали с грязью, унизили как человека и творца.

Ныне в Москве, в атриуме моста «Багратион» установлено «Древо жизни». В последние годы Неизвестный много работал и на просторах России. Среди поставленных им монументов — «Исход и возвращение» в Элисте о высылке калмыков из родных мест в годы Великой Отечественной войны, памятник шахтерам Кузбасса в Кемерово, памятник Сергею Дягилеву в Перми…

А в Екатеринбурге уже совсем скоро наконец встанет уральская «Маска скорби». Памятный камень заложен, под ним — горсть земли из многострадальной Воркуты. Встанет монумент на 12-м километре Новомосковского тракта как центральная часть Мемориала жертвам репрессий. Все мы с нетерпением ждем этого важного дня.

[photo]3471[/photo]