Одной из самых известных и страшных болезней последних веков называют туберкулез. Заразиться им может любой. Чтобы предупреждать заражение и проводить эффективную профилактику болезни, появился очень нужный День борьбы с туберкулезом.

Конечно, одним днем решить проблему не удастся. Но благодаря мероприятиям и специальным программам, направленным на просвещение населения об эффективной защите, профилактике и лечении туберкулеза, можно спасти множество жизней на земле. В день, посвященный борьбе с туберкулезом, в больницах и клиниках во всем мире проводятся профилактические обследования, делаются вакцинации. В этот день принято открывать новые специализированные медицинские учреждения и закупать новейшие профилактические и лечебные препараты.

А как быть с теми, кто уже болеет, кто уже умирает? Сын моей подруги слег с полгода назад. Нет, он не был примерным мальчиком — употреблял наркотики и имел весь букет сопутствующих заболеваний. Эта последняя страница его жизни была ужасной не только для него, но и для его семьи. Представьте, пятый этаж в доме без лифта. С периодичностью в два, а то и три раза в месяц у парня засорялся мочеприемник, и мать каждый раз вызывала бригаду, чтобы везти его в больницу для прочистки или смены жизненно важного «аксессуара». Спустить с этажа, а потом и поднять обратно, плюс машина перевозки — тысяч 5 зараз. А разов-то таких по нескольку в месяц. В районной поликлинике есть специалист по смене и обработке катетеров — вот только он один. Обещали, правда, ближе к лету открыть отделение для таких тяжелых (правильнее сказать — умирающих) больных, только не дожил наш 28-летний пациент до этого светлого дня.

С огромными усилиями удалось-таки пристроить сына в «больничку» на Камской, где лежат только такие пациенты — ВИЧ + туберкулез. Это одно из фтизиатрических отделений Свердловского областного противотуберкулезного диспансера. Не все благополучно в этом медицинском заведении, а пациенты и вовсе его зовут «Последний путь». Впервые я написала материал об этом стационаре почти шесть лет назад, и целью его было поддержать ВИЧ-активистов, которые боролись за то, чтобы в специализированном учреждении появился врач-инфекционист. Иначе даже с открытой формой туберкулеза пациенты через весь город ездили своим ходом в областной СПИД-центр за жизненно важной терапией.

Что говорить, моей однокласснице стало чуть-чуть полегче, ведь дома, в однокомнатной квартире с больным были еще ее неходячая мать и дочка-второклассница. Полегче, хоть и приходилось по два раза на дню мотаться к сыну на край города. Просто никто не будет обтирать, мыть, кормить, бороться с дикими пролежнями и просто выбивать с боем осмотры врачей.

Того же инфекциониста лежачий больной так ни разу и не дождался.

Вот только с Камской как-то уж больно быстро их выписали, объяснив это «улучшением в состоянии». Подчеркнув полную безопасность для окружающих.

Выписали, да ненадолго. Ночью подскочила температура, начался приступ, и «скорая» увезла парня в больницу на Большакова. Обаятельная, но очень измотанная женщина-врач тут же огорошила вопросом: «Вы знаете, что он у вас умирает?».

Утром опять Камская, но там такой пациент был совершенно не нужен: как же, ведь у парня такая «положительная динамика». Почему же тогда сразу предложили транспортировать… в Талицкий район, в деревню Бутка? Что там? Какая-то больница, может, санаторий? Пришлось вникать в ситуацию мне как человеку, занимающемуся профилактикой и борьбой с наркоманией с 2001 года. Все мои звонки на Камскую, в областной Центр СПИДа и вплоть до областного минздрава ничего не прояснили. Но по некоторым «оговоркам» и «умолчаниям» стало ясно — это хоспис для умирающих.

Следующий месяц моя одноклассница ездила к сыну каждую неделю. Оставалась там с ночевой, пытаясь хоть как-то помочь, облегчить страдания ему и тем, кто был рядом с ним.

Отдельная история, пусть с ней разбираются правоохранительные органы, случилась в палате с двумя лежачими больными, когда туда подселили умственно нездорового пациента. Закончилось тем, что он порезал четвертого сопалатника, а наши парни попросту спали по очереди, вооружившись увесистой дубинкой, охраняя друг друга.

Или еда — каша с кусками льда, которую вываливали каждое утро и так, не разогревая, давали больным. Отсутствие медикаментов и… обещанного ухода. За месяц нахождения в хосписе пролежни, с которыми так неистово боролась моя одноклассница, достигли апогея.

Когда нам сообщили, что нашего мальчика больше нет (нашего, потому что я слишком хорошо помню то время, когда он родился, когда мы водили его в детский сад…), патологоанатом талицкой больницы строго-настрого велела привезти мешок с цинковым покрытием, так как хоронить можно только в мешке и закрытом гробу. Вот так! А ведь на Камской нам говорили о значительном улучшении состояния.

Понятно, что когда-то мама упустила своего ребенка. Кто-то может даже со злобой сказать: так, мол, и надо. Но что случилось с нашей медициной, с врачами, которые давали клятву Гиппократа, да и просто с людьми, которым должно быть свойственно сострадание? Почему со своей бедой, со своей проблемой человек остается один на один?

Но если кто-то осудит погрязшего в своей пагубной зависимости и самостоятельно выкопавшего себе яму, то чем виноваты, скажем, те, кто социально адаптирован и имеет активную жизненную позицию?

Только за последний год четверо близких мне людей столкнулись с туберкулезом на собственном горьком опыте. Все они, зная, что у них ВИЧ и как опасна сеченая инфекция (ВИЧ + туберкулез), очень основательно следили за своим здоровьем. Да, туберкулез называют оппортунистической инфекцией, так как его возбудители пользуются тем, что иммунная система организма слабеет, что и приводит к развитию опасного заболевания, поражающего легкие, а иногда и другие внутренние органы.

Только двое из заболевших по роду своей работы (они ВИЧ-активисты) сталкивались постоянно с тубинфицированными людьми. А двое… заработали свой ВИЧ даже не через инъекционное употребление наркотиков. Сейчас они имеют семьи, детей, успешны на работе.

В итоге моя подруга чуть не лишилась не только зрения, но и жизни. Неправильное лечение было только следствием, но как врачи вообще могли пропустить туберкулез? И не замечать его почти год! Второй мой знакомый, который работает равным консультантом в одном из областных филиалов СПИД-центра, недомогал месяца три, пока врачи все-таки не определили туберкулез. Повторюсь, эти люди не только соблюдали все назначения лечащих врачей и регулярно обследовались, но и принимали противотуберкулезные препараты в профилактических целях после общения с пациентами тубдиспансера.

Еще один человек из этих четверых потерял слух. Видимо, навсегда! И тоже из-за неверно назначенной терапии.

ВИЧ-положительные все разные, как не бывает одинаковых инженеров, директоров, артистов… Нельзя всех мазать одной черной краской и считать асоциальным слоем общества. Но сегодня я о другом. Так что же стало с нашей медициной?