Когда открывается занавес, первое впечатление — шок. В «Зойкиной квартире» Михаила Булгакова никакой квартиры в помине нет, есть только ряды двухэтажных тюремных нар.

Они будут передвигаться, трансформироваться, превращаясь то в швейную мастерскую с рядами строчащих на машинках швей, то

в общежитие, то в салон. Художник спектакля Максим Обрезков не стремится к особой конкретике — спектаклю нужно игровое пространство, способное вместить массу народа (актеров), и он его предоставляет.

Народу на сцене действительно множество. Режиссер Владимир Панков (все постановщики — из Москвы, лишь композитор Артем Ким из Ташкента) максимально задействовал нашу большую труппу. И чтобы никто не остался без дела, в несколько раз увеличил количество исполнителей ряда ролей, назначив на каждую по двое, а то и по трое одновременно действующих актеров.

Короче говоря, даже зрителю, знающему пьесу, необходимо время, чтобы разобраться, кто — кто. Кто, например, эти две молодые женщины? А-а, это ж Манюшка, бедная родственница хозяйки квартиры Зои Денисовны Пельц (играют Манюшку актрисы Татьяна Малинникова и Ирина Калинина). А эти трое молодых людей в одинаковых пиджаках? Это ж пройдоха Аметистов, решивший в силу сомнительных обстоятельств найти у Зои Денисовны временное пристанище (актеры Игорь Кожевин, Вячеслав Хархота и Константин Шавкунов). Что хочет от Зои Денисовны этот громко говорящий толстяк?

В обстановке шума и гама слов разобрать почти невозможно. А-а, да это же преддомкома Анисим Зотикович Аллилуя (Борис Горнштейн). Он хочет «прижать» Зою (Ирина Ермолова), владелицу «лишней» жилплощади. Но она быстренько остужает начальственный пыл. Аллилуя ждет взятки. Не тут-то было! У Зои есть хитроумный план действий. Ей все равно, что будет дальше в стране по имени Россия. Вон отсюда любой ценой! Замысел Зои — к Рождеству оказаться в Париже. Чтобы собрать для этого денег, она и организует публичный дом, прикрытый вывеской швейной мастерской.

С классикой нынче не церемонятся, но перед нами более сложный случай. Режиссер ведь и не обещал, что будут просто играть пьесу Булгакова, а честно указал на афише: «Саундрама в двух частях». При этом решил поставить не историю нэпмановских 1920-х годов, которую написал драматург, а пьесу на современную тему, выдав булгаковский мир за сегодняшний, наш. Этот мир представляется уж точно безумным, в котором нормы нравственности грубо попраны, а правит жизнью голый расчет. Этот мир выглядит как мир бандитов — мелких и покрупнее. Подобную мысль недвусмысленно выражает песенка: «У нас, воров, суровые законы». По ним, дескать, мы и живем.

Грабят же здесь для того, чтобы быстрее слинять за границу. Вот и Аметистовы (то бишь Аметистов!) подтверждают эту истину. Только если Зоя стремится в Париж, то они — в благодатную Ниццу (их там недоставало!).

Отечественная драматургия 1920-х годов оставила нам целый ряд талантливых произведений. Вспомним «Клопа» Владимира Маяковского, «Самоубийцу» Николая Эрдмана, пьесы украинского драматурга Миколы Кулиша… Сатира их беспощадна, но движет авторами сочувствие «маленькому человеку», ни в чем не повинному обывателю, попавшему под каток истории. Почему он страдает во все времена?..

«Зойкину квартиру» после опубликования пьесы в начале 1980-х годов кто только ни ставил, в том числе и в Екатеринбурге (вспомним недавний спектакль театра «Волхонка»). Не в последнюю очередь ставили потому, что в этой пьесе пышный букет мастерски выписанных Булгаковым характеров и человеческих типов, а это основа такой же цепочки актерских удач. Да и мысли пьесы вполне актуальны.

«Зойкину квартиру» в Свердловской драме изваял безусловно талантливый режиссер, которому под силу двигать на сцене огромное количество персонажей, соединить действие с танцем и музыкой (она звучит в исполнении Струнного квартета Уральской государственной консерватории и известного не только в России квартета «Урал» под руководством Михаила Уляшкина). Словом, Владимир Панков при содействии студии «СаунДрама», организованной им в 2003 году в Москве, создал искрометное шоу,

образно названное одним из уральских критиков «пиршеством сценического синкретизма».

И все-таки: бедный Булгаков! Подобное обращение ему и не снилось. В условиях резкого изменения жанра пострадал даже образ центрального персонажа пьесы — предприимчивой Зои. Исчезли внутренние мотивировки, нюансы взаимоотношений с людьми. С тем же стариком благородных кровей Обольяниновым (артист Игорь Кравченко). Более повезло, возможно, лишь образу решившейся на проституцию Аллы Вадимовны, в котором все-таки сохранилось внутреннее развитие, есть поведенческая законченность. Но если в данном конкретном случае можно предположить какую-то логику использования одновременно двух актрис — молодой и более старшей по возрасту (Анастасия Каткова и Татьяна Голубева) — намек на грустное завершение этой судьбы, то почему Аметистова одновременно играют трое актеров, трудно понять. О разных гранях характера речь не идет. Или дело лишь в том, что у троих эффектнее получаются танцы?

А бешеное, шумное, пляшущее и танцующее действо к концу спектакля превратилось еще и в пародию на детектив. Режиссеру, видимо, показалось, что у Булгакова мало убийств, и представление заканчивается фейерверком пистолетных выстрелов. Кто стрелял — бандиты, «очень ответственные товарищи», прибывшие на место преступления? Главное — все получилось эффектно.

Руководство Свердловской драмы сейчас усиленно «перебирает» режиссеров — москвичей, питерцев. Модных, вызывающих резонанс. Пытается расшевелить малость застоявшуюся труппу? Да, это нужно. Но что приживется, будет ли результат?