Накануне праздника «УР» спросил у читателей, в чем бы они не признались своим мамам никогда и ни за что.

Сергей СКРОБОВ, 39 лет, научный сотрудник Музея истории Екатеринбурга:

— У меня от мамы секретов нет. Она от моих признаний за сердце не хватается — хватаются скорее другие родственники и знакомые. Многих удивляет, что у нас в семье такие отношения. А мама на мои признания и ахи-охи окружающих говорит: «Дело житейское, нервы важнее».

Анна ЛОГИНОВА, 37 лет, заведующая отделом библиотечного центра «Екатеринбург»:

— Я никогда маме не рассказывала (и соблюдаю это правило до сих пор) о чем-то негативном, происходящем в моей жизни. В семье всегда было принято оберегать близких от плохих известий, а став взрослой, выйдя замуж и родив ребенка, я и сама поняла, что любые переживания отражаются на здоровье родных. Например, лет десять назад нас обокрали, и родители не узнали бы об этом, если б маленький сын случайно не проболтался... Кстати, будучи подростком, я шифровалась по поводу своих влюбленностей.

Станислав АНДРЕЙЧУК, 41 год, дзюдоист:

— О себе и своей жизни я рассказывал маме не очень много. Чтобы что-то сформулировать, мне нужно долго разбираться в себе, а это процесс длительный и непростой. Но дело даже не в этом. В подростковом возрасте о таких вещах, как откровения с родителями, я вообще не задумывался, а спустя годы после их смерти мне многое приходится преосмысливать…

Елизавета КОНДРАШКИНА, 25 лет, юрист:

— Сейчас я от мамы ничего не скрываю, так как чувствую себя виноватой, если что-то утаиваю. Конечно, доверительные отношения сформировались не сразу. Подростком, я противилась расспросам родителей, держала рот на замке, мол, незачем вам что-то обо мне знать. Конечно, есть темы, которые с мамой обсуждать тяжело и сегодня, но мы нашли выход. Мы рассказываем друг другу о себе, словно о другом человеке, объясняя намеками. Правда о некоторых вещах, произошедших до наступления «эры откровенности», мама не знает до сих пор, но это потому, что я пока не готова о них поведать.

Алексей БУЛАТОВ, 29 лет, фотограф:

— Маму оберегал и оберегаю до сих пор от знаний о некоторых своих шкодах, неудачах и косяках, о деталях службы в армии и многом другом. Это естественно. Хотя в общем и целом отношения у нас доверительные. Но я молчу о многом, потому, что она — женщина, а я пусть и ее сын, но все же мужчина. И, на мой взгляд, в ее глазах я должен быть лучшим из лучших. Во всем. Да и нехорошо это — огорчать или расстраивать мать.