Ибо взаимоотношения двух наших стран почти всегда были драматичными и… странными. Тут как у Пушкина: «Не раз клонилась под грозою то их, то наша сторона». Что, в общем, неудивительно: две крупные многонациональные державы, общая граница, неизбежные в таких случаях взаимные территориальные претензии, соперничество за гегемонию в «общей геополитической нише», поддержка сепаратистских движений у соперника, бесконечные войны…

В 1610—1612 годах польско-литовские войска побывали в Москве. В свою очередь, Екатерина II уничтожила польскую государственность: с этой минуты для польского народа борьба за независимость стала главной национальной задачей… Естественно, все это деформировало ментальность обоих народов — и сталинские преступления на польской земле только добавили напряженности в уже сложившуюся картину.

Но суть в том, что как раз в культурной области между Польшей и Россией установилась некая незримая связь. Да, поляки не любили «Московию», это еще очень мягко сказано, а СССР именовали «Красной заразой» — и все же… Биография многих корифеев польской художественной культуры была так или иначе связана с Российской империей. Например, у А. Мицкевича, С. Монюшко, Г. Венявского, Э. Ожешко. Да и среди российских и советских корифеев культуры множество этнических поляков — И. Стравинский, Д. Шостакович, М. Ростропович, Генрих и Станислав Нейгаузы, Е. Мравинский, В. Стржельчик, В. Рутминский.

Для России Польша, начиная с XVII века, — одно из ближайших и самых доступных «окон в Европу». В СССР все польское и вовсе стало настоящим символом «запретного Запада», приобрело оттенок своеобразного «легального диссидентства». Ведь Польша была «социалистической» и притом стопроцентно западной страной: такое сочетание превращало увлечение всем польским в мягкую форму нонконформизма. Список «польских интервенций» в позднесоветскую культуру весьма впечатляющ: это и «Варшавская весна», и фестиваль в Сопоте, и журнал «Ванда», и феномен Анны Герман, и культ польского кино, и красавицы с брегов Вислы в советском кинематографе. Чарующая «аура Речи Посполитой»…

Нынешняя выставка имеет очень интересный тематический поворот, поскольку знакомит нас с двумя великими представителями польской художественной культуры ХХ века, творчество которых, кстати, мало известно у нас: это Тадеуш Кантор и Станислав Игнаций Виткевич.

Прославленный режиссер, сценограф, живописец, график, теоретик искусства и автор хэппенингов — вот далеко не все эстетические ипостаси Тадеуша Кантора (1915—1990). Создатель собственной театральной труппы, он работал с пьесами классическими (Шекспир) и современными: ставил произведения Ст. Виткевича, драматурга и художника Бруно Шульца (убитого во время Холокоста в 1942 году), гротескного сатирика Витольда Гомбровича, чьи сочинения едко высмеивали стереотипы польского традиционного историко-национального сознания. «Внеформальный», «нулевой» театр Тадеуша Кантора, его «театр смерти», где наряду с актерами выступают предметы и куклы, а границ между жизнью, сновидением и небытием, как и между театральными жанрами, не существует, был у Кантора направлен на подрыв традиционных обыденных условностей и мифов. Включая национальные стереотипы. Благодаря своей новаторской эстетике Кантор внес неоценимый вклад в развитие мирового театрального искусства ХХ века. 2015 год в Польше объявлен годом Тадеуша Кантора.

Не менее впечатляющая фигура — Станислав Виткевич, известный по псевдониму «Виткацы» (Witkacy). Писатель, философ, художник, фотограф — одаренная личность, одна из подлинных «звезд» нового польского искусства. Биография — просто «кинематографическая»: с детства дружил с прославленным композитором Каролем Шимановским и знаменитым ученым-этнографом Брониславом Малиновским, сопровождал последнего в его опаснейшей этнографической экспедиции в Меланезию. Участвовал в Первой мировой войне (на стороне России), был свидетелем событий 7 ноября 1917 года: увиденное в эти катастрофические годы в решающей степени определило материал, сюжетику, авторскую позицию в произведениях Виткевича. Межвоенные годы были для него временем чрезвычайного творческого подъема, даже своего рода взрыва. Виткацы вместе с Бруно Шульцем и Витольдом Гомбровичем обозначил передний край художественно-литературных поисков в Польше того незабываемого двадцатилетия. После вторжения в Польшу войск Германии и СССР мастер покончил жизнь самоубийством 18 сентября 1939 года.

Для выставки, представленной Польским культурным центром в Москве (автор концепции — Стефан Околович), отобраны 40 лучших фотографий Виткевича, отражающие развитие его художественного языка. Среди ранних фотографий — автопортреты и портреты близких и друзей художника. Виткацы был настоящим пионером этого жанра в польской культуре того времени. Использованный в фотографиях польского корифея тип кадра, называемый «close-up», до их пор популярен в кинематографе. Фотографии Виткацы межвоенного периода возникали как форма документации создаваемых им «паратеатральных» ситуаций, перформансов: это так называемые «воображаемые сцены», близкие собственному театру Виткевича. Для них характерны мистификация, абсурд и гротеск, которые искусствоведы сравнивают с эстетикой дадаизма и сюрреализма.

 И еще: в рамках екатеринбургского проекта пройдет открытая лекция доктора гуманитарных наук Ягеллонского университета (г. Краков) и Театральной академии в Варшаве, профессора Института славистики Польской академии наук Катаржины Осиньской — специалиста по истории современного русского театра, автора нескольких монографий (в том числе книги «Российский театр ХХ века и традиция: продолжения, разрывы, трансформации»). Лекция посвящена творчеству Т. Кантора и будет включать фрагменты известнейших его спектаклей.