Ни «приятного аппетита», ни «до свидания» от стоящего за стойкой вытянуть не удалось — он с каменным лицом сунул гостям их заказ и, дабы прервать неловкую паузу, ускакал на кухню. В этой мизансцене, случившейся в российской кофейне, мне за соседним столиком была отведена роль наблюдателя. Обычный общепит, привычная для выходных толкучка — и абсолютно типичный пример того, какими русских нередко видят иностранцы. В этом смысле официант вел себя с чужеземцами, так сказать, в штатном режиме.

Неразговорчивыми и со взглядом исподлобья мы остаемся, и выезжая за рубеж. Хотя признаков (не самых лестных), по которым россиян легко вычисляют, гораздо больше. Я уже знаю, например, если в дьюти фри Шарль-де-Голля кто-то кулями жадно набирает ветчинку и реблошон или осуждающе сверлит на барселонской Рамбла всех пешеходов взглядом — в его широких штанинах скорее всего уткнулся в бедро паспорт с двуглавым орлом.

«Тебя там за русского просто не принимают, потому столь легко приживаешься в чужой культуре», — нашел объяснение мой приятель, тоже заядлый путешественник. Нарочно в «парня не из России» я не играю, но порой, глядя на отдельных наших соотечественников, ловлю себя на мысли: «Хорошо, что я под прикрытием обманчивой внешности». Совестно в этом сознаваться, но не менее стыдно «из засады» лицезреть дорвавшихся до зарубежья.

Цацки на халяву

На пути из Цюриха в Женеву остановился в одной альпийской деревушке, чтоб перевести дух после лихих разъездов по серпантину. За окном магазина — пасторальное благоговение, а внутри — полнейшее безрассудство, устроенное русскими. Вывалившиеся из автобуса туристы разбрелись по залу и, смотрю, начали горстями тырить магниты и сувенирные ручки. Карманы уже неприлично оттопырены, а продавец все это видит и, однако, молчит. Причем с той же улыбкой, с которой он встречает и провожает посетителей.

Аналогичную «кражу века» наблюдал на площади художников на Монмартре, где наши прямо на глазах у лавочников подворовывали открытки с парижскими видами. Или в шоколадной лавке под Брюсселем — визитеры из России, выстроив широкими спинами заслон у прилавка, тайком выковыривали из ячеек фигурные сладости и c надменными физиономиями протаскивали неоплаченный трофей мимо кассы. А потом еще, оказавшись на безопасной территории, выдавали на прощание: «Ну, и осел он, даже не заметил».

А тот не только заметил, но и успел досконально разглядеть воровской десант: четких пацанов с вздыбленными воротниками поло (чтоб все видели нашитое название бренда) и их спутниц в леопарде. Для иностранца как-то неловко уличать прилюдно чью-либо дурость. Он отдает себе отчет, что для русского украденные на пару евро цацки не есть конечная цель, нажива — ощущение, что «я сломал систему», «порушил их загнивающий мир».

Такие мятежные души всячески демонстрируют, сколь им противно находиться в краях «порочного либерализма», но ради «пляжу» и экскурсий по местам из буклета приходится терпеть. Сдерживаются не все. Пользуясь языковым барьером, многие начинают крыть трехэтажным матом и поливать грязью всех тех, кто хоть в чем-то не похож на остальных. Не так одеты, дрянная прическа, не с тем целуется, «смотри, какая черная». В Сети есть немало видео, на которых наши соотечественники, прогуливаясь по зарубежным городам, посылают иностранцев во всем нам известном направлении. Мне тоже не раз доставалась порция этого словесного паскудства, когда россияне не разгадывали во мне своеземца. Иногда в этих ситуациях молчу, делая вид, что я и правда здешний. Бывает, для смеха обрываю поношение на нашем языке: «И вам хорошего дня». За чем следует ответное «ой» и позорное отступление.

[photo]3105[/photo]

Диковаты и сутулы

Русскость, впрочем, иногда проглядывает и во мне.

«Да перестань разглядывать и ощупывать все, на что садишься!» — дернул меня скандинавский приятель за руку так, что я тут же приземлился на мраморный постамент памятника. — «Вот вы, русские, вечно осторожничаете». Не знал швед, что у нас, если заблаговременно не осмотреть, скажем, скамейку, то в трех случаях из пяти вляпаешься или приклеишься.

В эдаких разведчиков по ту сторону границы мы играем постоянно. И когда выискиваем местечко, чтобы присесть, и когда просто выходим на улицу. «На вид будто бы немного диковаты и озлоблены, кажется, что-то вас постоянно гложет изнутри, тяготит, — обрисовали мне европейские знакомые портрет руссо туристо. — Так и подмывает сказать: «Расслабьтесь, никакая опасность вас не подстерегает». Раскрепощаемся мы, особенно в людных местах, неохотно, с незнакомцами молчаливы. Взгляд, как камера видеонаблюдения, скользит по сторонам, чуть сутулы, и сумка вечно прижата к себе, будто в ней все сокровища мира.

«Подойди к нему». — «Нет, ты!» — приняв меня не за своего, долго перебрасывалась императивами парочка россиян на одной из датских улиц. И вот доброволец вызвался. «Как до гавани пройти?» — спрашивает на англицком. Тембр голоса сделал пожестче и, силясь выдавить улыбку, почти выпрямился. Весь от стараний, как натянутая струна. Отвечаю, дескать, «можно и по-русски». Плечи его к земле потянуло, выдохнул…

И эпизод другой. Идеалистический. Вместе с испанским другом отправился в Стокгольме на пикник, и по дороге повстречались неугомонные бразильцы. Амиго за пару минут успел завязать с незнакомцами целую беседу. Как по пьесе: с завязкой, кульминацией и эмоциональной концовкой. А ведь южноамериканцы всего лишь искали дорогу к королевскому дворцу.

Походка циркулем

Я много раз силился по возвращении сохранить эту привычку — вести с незнакомцами ни к чему не обязывающие разговоры, от которых и тебе хорошо, и собеседник остается доволен. На Западе выучивать себя выходит легко. Скажешь итальянскому пограничнику «бонжорно», а тот лингвистические старания шуткой одарит. На паспортном же контроле в России лучше молчать в тряпочку, ибо даже оброненное «здравствуйте» сочтут подозрительной болтливостью, а раз треплется, значит, «с ним что-то не так».

В аэропорту, к слову, регулярно встречаются наши собратья, опьяненные не мыслью о предстоящем отдыхе, а содержимым опустошенных пузырей из дьюти фри. Из недавнего — 4.30, Кольцово. Еще не рассвело. Барышня одной рукой катит к гейту чемодан, другой — тащит налакавшегося муженька.

Гуляние у подобных пар продолжается и по прилету… «Третий день в Италии, а до сих пор не напились как следует!» — под стенами Колизея воплем извергся тучный мужикан, истомленный «бесцельными шатаниями» по Римскому форуму. Гуляют, видно, давно — пыльные отметины на белых носках, торчащих из сандалий, уже монохромно чернеют. А супруга на своих восьмисантиметровых каблуках от усталости может передвигаться лишь циркулем (в отличие от европеек, наших путешествующих дам вообще сложно переобуть в удобные кроссовки — любую экскурсию им надо всенепременно превратить в дефиле, чтоб местные не усомнились, что у русских барышень ноги от ушей. В кровь искусают губу от боли, но полтысячи ступеней, ведущих на купол собора Святого Петра, будут преодолевать в танкетках, которые куплены по случаю загранпоездки).

…Наконец, впившись ногами циркулем в насыпную дорожку, женщина на всю площадь пытается возразить: потерпи до возвращения на родину, там выпьешь, а «здесь надо культурно отдыхать». Покричали, фотокамеру зачехлили — и прочь от руин.

У себя в Калуге или где-нибудь в Сургуте потом скажут, что Колизей их не впечатлил, «итальяшки им докучали», зато «нажрались, так нажрались в ресторанах». Последнюю фразу цитирую дословно — так упоенно взывал ко мне летевший из Австрии российский бизнесмен. Русского не знаю, говорю ему, сорри — и потянулся за бортовым журналом.

КСТАТИ

На сайтах бронирования отелей многие зарубежные гостиницы скрыты от русских туристов специальным шлюзом. Отельеров, знакомых с нравами наших соотечественников, не останавливает даже то, что российские гости на отдыхе охотно разбрасываются деньгами.

[photo]3104[/photo]