Да и поток литературных творений читателей, особенно стихов, был велик, газета даже имела литературного консультанта. Словом, появление одного из «пишущих» было делом привычным. Но вот начинаю читать и понимаю: передо мной талантливый человек. Название напечатанных вскоре рассказов я помню до сих пор. Первый — «Склизко!» появился в газете 14 марта 1982 года (это первая публикация в творческой биографии автора). Он сохранился в моем архиве. Потом были «Бросил…», еще попозже — «Кавалерист».

Все это вспомнилось в связи с выходом в свет первого тома собрания сочинений Николая Коляды, руководителя екатеринбургского «Коляда-театра», признанного российского режиссера и драматурга. Всего томов будет 12 — творческий отчет о сделанном за многие годы. Возможно, задуманный в преддверии приближающейся круглой даты.

Тогда, в начале 80-х, в коротких рассказах юного автора привлек сочный народный язык, делающий его героев неповторимыми. А, во-вторых, сами сюжеты народной жизни, незамысловатые, трогательные.

В «Склизко!» деревенский мальчишка Минька пристает к матери:

— Мамка, ну, дай сапоги!

— Каки сапоги?

— Ну каки, каки! Кирзовые!.. Кататься пойду.

Обидно мальчишке: товарищи катаются по зимней, крепко промерзшей дороге в отцовских сапогах, а он почему-то валенки должен носить.

Неважно, что мать говорит, — нет у них просто валенок.

В «Бросил…» — событие скорбное: Раису бросил муж. Тридцать два года вместе прожили, двух детей вырастили, внуки уже у них — и вдруг такое. Пришла Раиса к давней подруге Зое с бутылочкой поговорить о своей беде. Тем более что получила письмо от новой избранницы мужа: мол, не беспокойтесь, Лене у нее хорошо. «К осени мы приготовились, урожай на огороде хороший. И картошки заготовили, и помидор собрали, насолили, и огурцов».

Само же событие разлучница излагает так: «Недавно Леня приехал ко мне и стал жить. Я знаю его давно, и не выгонять же».

— Подлюка он! Подлюка! — только и может сказать в ответ Зоя.

Раиса же жалуется, сколько горя натерпелась от мужа за долгие годы, сколько нервов потратила на него. «А вот какой он ни есть плохой, а вот я его, Зоя, люблю…». Как теперь жить Раисе — кого ждать с работы, кого же ей обихаживать, кому обеды-завтраки готовить?

В том, что Коляде так удаются образы простых деревенских людей, нет ничего удивительного. Он ведь и сам деревенский. Родился в селе Пресногорьковка в нынешнем Казахстане, там и сейчас родня живет. Эти люди близки ему, он их знает и любит, даже многие недостатки готов им простить. А если и не простить — улыбнуться им добродушно, как в новелле «Колодец», герои которой, деревенские жители Семеновы и Назаренки, решили выкопать общий колодец.

Жена Ивана Назаренко, крупная женщина, тоже спустилась вниз и выкопала до обеда метра полтора. Только когда ей спустили веревку, чтобы лезла наверх, ничего у нее не вышло — в Глахе, прикинули, центнера полтора веса. «Трахтор надо!» — решил муж и пошел по селу. Только совсем не за трактором. В первый раз среди бела дня упивался свободой. Да и быстренько сколотилась мужская компания за бутылкой вина. «Накопать вот колодцев, — размечтался Иван, — засадить туда баб, всю ихнюю породу, а выпускать только к вечеру, для развлечения и для стирки белья!»

Когда Глаху все-таки вытащили, ох, и досталось от нее муженьку, получившему настоящую порку. А он, испросивши прощения, даже признался ей в любви.

Николай Коляда впервые собрал вместе рассказы, относящиеся к раннему периоду его творчества, когда он учился в Московском литературном институте. И это дало нам возможность прочитать хорошую прозу. А еще  понять, откуда вышли более поздние, ставшие знаменитыми драматические произведения автора, основателя уральской школы драматургии.

Одна из лучших новелл первого тома — «Кашкалдак», и в ней нет беззлобного юмора.

«Не боись, — сказал Сашка, — читаем первую фразу новеллы. — Чичас мы с тобой поправим здоровье».

Слова эти обращены к закадычному другу и собутыльнику Сашки — Колюне. Но не найти дурака, который решился бы дать приятелям денег в долг. Отказал Сашке и собственный отец. Пора, дескать, перестать пить да за дело браться. Но Сашка вдруг объявил, что пришел-то с хорошей новостью. Взяв в руки газету, только что вытащенную из почтового ящика, начал читать: «Указ! Президиума! Верховного Совета! СССР!..».

Судя по новому документу, лицам, проработавшим в колхозе более 25 лет, станут выдавать по 120 рублей пенсии в месяц. Женщинам, родившим и воспитавшим более десяти детей, — по 130 рублей. Лицам, проработавшим свинарками на свиноферме тридцать лет подряд, — 150 рублей. Лицам — инвалидам войны — триста рублей. Лицам, участникам целины, — двести рублей.

Не успели авторы «новостей» и глазом моргнуть, как отец побежал по дворам: дождался наконец народ справедливости! А Сашка с Колюней давились от смеха.

Не смешно им стало только тогда, когда, возвращаясь вечером домой, они увидели у ворот большую толпу. В ней стояли одни старики и старухи: баба Нюра — бывшая свинарка, дед Леонтий — инвалид войны без одной руки, дед Михаил — лицо в красных шрамах, что чуть не сгорел на тракторе (память о целине), Ваня-моряк — старикашка с наколками на руках. Конечно, все они ринулись к Сашке: где же газета?

Когда люди начали расходиться, Сашка вслед им кричал: «Простите меня!».

Во многих ранних новеллах можно угадать настроения и мотивы будущих пьес. Вчитайтесь в текст «Девяти белых хризантем», «Зои»… А «…Нелюдимо наше море» — прямой конспект одной из лучших пьес Коляды с тем же названием.