Причем отличного качества, без пальмового масла, соевого белка и прочих пищевых добавок с индексом Е…

Публикация, как мне сообщили в редакции, не осталась незамеченной читателями. Большинство высказывалось в том смысле, что давно пора начать кормить и одевать себя, обеспечивать промышленность своим оборудованием. А то многие раньше посмеивались над призывами обеспечить продовольственную безопасность: мол, никто не собирается сажать нас на голодный паек. Но оказалось, что и такой метод укрощения строптивых в мировой политике используется.

Однако нашлись и те, кто обрушился на автора газетной колонки (на меня, то есть): дескать, когда это она видела в Советском Союзе полные полки в магазинах? Один такой оппонент до меня дозвонился. Вспомнил, как молоко продавали только тем, кто имел детей, как на предприятиях и в организациях действовали столы заказов, где выдавали продуктовые наборы, как уральцы везли из Москвы колбасу, как табак и спиртное можно было купить лишь по талонам…

Я с ним не спорила: все это действительно было. Но был и период изобилия отличных продуктов собственного производства. Однако собеседник яростно отстаивал свою позицию: в нашей стране всегда все было плохо. Его память окрасила прошлое (как далекое, так и близкое) в черный цвет — без серых оттенков и белых пятен. Почему так? От чего зависит избирательность нашей памяти? Почему кто-то помнит преимущественно хорошее, а кто-то — только плохое?

Ученые установили, что на запоминание влияет эмоциональное состояние. Пессимист глядит на мир сквозь темные очки — и в мозгу отпечатывается серая, мрачная картинка, у оптимиста очки другие, потому и память светлая. Хотя правильнее глядеть на жизнь вообще без цветных линз, тогда восприятие будет объективным — и хорошее заметишь-запомнишь, и плохое не забудешь.

Что касается памяти с сугубо отрицательным знаком, то она опасна тем, что мешает людям действовать. Если всегда все было плохо, то, значит, мы никогда ничего не могли и ничего не сможем сделать. Какой уж тут прогресс! Какое импортозамещение! И поскольку, по мнению некоторых ученых, знание наследуется, есть риск передать свой пессимизм потомкам.