Хотя бы не мешайте…

Эти тревожные мысли одолевали меня по дороге в поселок Северка — отдаленную территорию, относящуюся к Железнодорожному району Екатеринбурга. Здесь живет Максим Шауб, один из основателей Некоммерческого благотворительного фонда защиты бывших заключенных. Здесь помогают тем, кто прошел «суму и тюрьму».

В свое время Максим и сам отбывал срок. Освободился, а на работу не берут. На что жить? Таксовал поначалу, потом решил, что надо заводить свое дело. Занялся строительством. Потянулись к нему такие же бедолаги, которые и хотели бы изменить свою жизнь, да не знали как. Так родилась мысль создать общественную организацию, чтобы официально иметь возможность помогать людям. У освободившихся из заключения и граждан без определенного места жительства, как говорится, появился шанс.

Только вот у многих из подопечных фонда нет никакой профессии, как нет близких и родных. А если к тому же еще и проблемы с восстановлением документов, то и социальные права отсутствуют. Не имея прописки, нельзя, скажем, получить медицинскую страховку, официально устроиться на работу.

Походив по разным инстанциям, организаторы фонда поняли, что помощи ждать неоткуда. Тогда Максим купил два участка земли, порядка 40 соток, и начал обустраиваться.

Входим в калитку. Прямо перед глазами двухэтажный дом — общежитие. Сейчас в центре живут 18 человек. На кухне нежатся две кошки — ухоженные и ленивые, на плите варится курица, шумит чайник. Кругом чистота и порядок. Прямо у выхода помещение с экранами — тут видеонаблюдение, которым снабжены и дом и двор. Оно не раз играло «на руку» обитателям центра в разрешении спорных вопросов с местными жителями.

На территории большое складское помещение. Оно же сварочный цех. Рядом площадка, отведенная под строительство вагончиков — домиков-бытовок, с которых когда-то начинали организаторы фонда. Такой домик и жилье временное дает, и на продажу подходит, скажем, для вахтовиков, работающих на Севере.

В центре есть так называемый «карантин», куда попадают вновь прибывшие. Здесь они живут до месяца, пока пройдут медицинское обследование. Рядом баня, а на другом конце участка строится административный корпус. За общежитием кочегарка, в которой хозяйничает Саня (немолодой уже мужчина, как раз без определенного места жительства). Есть здесь и лесопилка, и небольшое подсобное хозяйство с кроликами и свиньями имеется.

— Фонд уже несколько лет ведет переговоры с администрацией Первоуральска о выделении земли, — рассказывает Максим. — Земля нам выделена в деревне Хомутовка, но оформление документов превратилось в волокиту и тянется до сих пор. А люди-то ждать не могут, им поддержка нужна сейчас, сегодня…

Кстати, насчет «сегодня». Совсем недавно фонду поступило предложение от весьма крупных чиновников развивать центр на одной из территорий Свердловской области, куда уже вложены некоторые средства, но работа застопорилась. Сейчас ставку решили сделать на хорошо зарекомендовавшую себя общественную организацию.

Вообще-то государство, как некий социальный институт, должно активнее включаться в реабилитационные процессы. Ведь работа с бывшими осужденными — это тоже профилактика правонарушений. В здоровом обществе куда важнее не тюрьмы строить, а, например, стадионы.

— Может быть, — продолжает наш разговор Максим, — мы что-то делаем не совсем правильно или не так «системно», но делаем так, как умеем. И результат оправдывает средства. Причем средства абсолютно не криминальные… У меня прекрасная семья, дети, надежные друзья, работа. Мне слишком дорога моя нынешняя жизнь! Другой разговор, что создавать общественную организацию без фирмы-спутника — безумие, это слишком затратное дело. Вот и у нас есть совершено официально зарегистрированная строительная фирма. Не скрою, многие меня пытаются «подколоть», мол, бизнес организовываю, прикрываясь социальной работой. Бог с ними! Я делаю то, что считаю должным. Единственное, с кем нам совсем не по пути — люди, употребляющие наркотики. У нас иная специфика…

— А потянете еще несколько территорий?

— Почему нет? У нас уже есть «скамейка запасных», бывших реабилитантов с организаторскими способностями…

«Обществу мы не нужны»

За время существования фонда через него прошло человек четыреста. Конечно, здесь могут рассказать немало историй, когда попытки помочь оказывались тщетными. Слишком много еще «романтики» в жизни за решеткой, да и обстоятельства порой сильнее нас. И все же каждый раз, когда в центре появляется новичок, ему говорят: «Хорош сидеть! Жизнь-то проходит…».

Спасибо ребятам, затеявшим доброе дело. Только вот мало пока желающих принять чужую боль на себя.

Реальность же такова.

— При освобождении дают справку и возвращают все документы, какие были в деле... — ответил мне бывший однокурсник Алексей, отбывающий сейчас наказание. — Еще дают деньги: так называемые социальные и на проезд к месту жительства. Все. Дальше уже сам. Регистрация, постановка на учет, работа... Но если честно, когда у тебя нет поддержки, а главное — нет семьи, как в моем случае, то, скорее всего, реабилитация в обычной жизни — это дохлый номер. Обществу мы не нужны…

Прокомментировать ситуацию мы попросили Елену Тищенко, заместителя председателя общественного совета при ГУФСИН России по Свердловской области, доктора педагогических наук, профессора:

— Уже порядка 15 лет все здравомыслящие люди твердят о том, что срочно нужен закон, регламентирующий работу с бывшими заключенными. И не важно, как он будет называться: Закон о социальной адаптации, реабилитации или ресоциализации… Важно, чтобы это был именно Федеральный закон, а не рекомендации, которые не обязательны для исполнения.

Например: осужденные должны попадать в список квотируемых лиц. Иными словами, выходя из колонии, каждый должен знать, что за ним закреплено некое рабочее место. Только не надо говорить, что в стране безработица! Тогда почему у нас все места дворников заняты иностранцами?

Далее — нужны государственные, а не общественные, живущие от гранта до гранта, центры социальной реабилитации. Но пока вся надежда только на общественные организации.

Поверьте, содержать государственные центры обойдется дешевле, чем расхлебывать совершенные преступления и их последствия. Для Екатеринбурга, к примеру, центра на 40-60 человек будет достаточно. А если еще аналогичные центры появятся, скажем, в Нижнем Тагиле и на севере области, например, в Краснотурьинске, вопрос профилактики повторных правонарушений будет в основном решен.

У таких центров должны быть какие-то постоянные виды деятельности для реабилитантов. Это озеленение, ремонты, уборка улиц… В помощи ведь нуждаются не квалифицированные специалисты, а те, кто, как говорится, выходя на свободу, не имеет «ни флага, ни родины». Если человек живет в центре полгода, то только первые 2-3 недели он живет за счет государства, а дальше, уже внося посильный вклад в содержание свое и центра в целом.

Другое дело, что такие центры стараются открывать «на периферии», подальше от крупных городов. А зря! Ведь там и с работой сложнее, и со специалистами.

И последнее. Когда я впервые вошла в колонию и увидела лозунг «На свободу с чистой совестью», у меня сразу возникла параллель с известной фразой, в которой от пунктуации кардинально меняется смысл: «Казнить нельзя помиловать». Хочется понять — у общества-то совесть чиста? Ведь многие оказываются в местах не столь отдаленных в том числе и потому, что именно общество в свое время не обратило на них внимания. Поэтому и сейчас надеяться, что эти люди сами решат свои проблемы, попросту наивно.

Самой большой проблемой остаются несовершеннолетние. Абсолютно убеждена, что их преступное поведение сформировано либо семьей, либо отсутствием таковой. Самый высокий процент повторных правонарушений именно у несовершеннолетних, потому что они 100-процентно возвращаются в ту же среду, которая их сформировала как девиантов. А во-вторых, освобождаются они озлобленными на всех и вся, и любая социальная проблема для них (может быть, и объективная) подливает масла в огонь недоверия ко всему обществу. А это тоже благодатная почва, чтобы вернуться в криминал по новой.