Вроде бы составлен весь кондуит злодеяний. В истории, которую хочу поведать, нет крови — в ней в избытке цинизм. Речь о… продаже сокровищ Эрмитажа. Тогда, в разгар индустриализации, Сталину срочно требовались новейшие военные технологии, получаемые за большие деньги с Запада. По прямому указанию была проведена беспрецедентная операция — продажа в США более 70% наследия Эрмитажа и других величайших музеев страны. С советской стороны эту сделку курировал Анастас Микоян.

Сухие строки энциклопедического справочника доносят до нас истоки и стилистку той национальной трагедии: «В конце 1920-х годов советское правительство, испытывая недостаток в иностранной валюте для оплаты растущих долгов при покупке техники и строительства заводов, решило пополнить бюджет распродажей музейных коллекций. До этого продаваемые на Запад национализированные произведения искусства по большей части были не очень знаменитыми — это был рядовой антиквариат. Наконец, было принято решение распродать вещи из музейных коллекций. Для этого в феврале 1928 года Эрмитажу и Русскому музею было предложено представить список произведений для экспорта, стоимость которых составила бы 2 млн рублей. Под эгидой Наркомпроса было создано специальное агентство «Антиквариат», открывшееся в Ленинграде и занимавшееся торговлей».

Из воспоминаний экс-директора Эрмитажа Б. Пиотровского: «Изыскивая валюту для социалистической реконструкции СССР, правительство в начале 1930 года распорядилось пустить на продажу часть экспонатов музея. Отобрано было 250 картин, стоимостью в среднем не ниже 5 тысяч рублей золотом каждая, а также оружие из арсенала на 500 тысяч рублей. Скифское золото из Особой кладовой. На эту же тему поступило письмо Главнауки об изъятии для распродажи предметов античного искусства, Ренессанса, Готики, в основном изделий из золота, драгоценных металлов, слоновой кости и т. п. Письмо подписал зам. заведующего Главнаукой «товарищ Вольтер». Сперва секретно, а потом в открытую помещения музея обследовались спецбригадами по отбору ценностей «экспортного значения… Отныне судьбы музейных собраний решали не опытные профессионалы-искусствоведы, а люди, весьма далекие от проблем сбережения и изучения произведений искусства. Первенствующую роль играли теперь особоуполномоченный Наркомторга и директор-распорядитель «Антиквариата» А. М. Гинзбург».

С 1 января по 7 июня 1929 года «Антиквариат» сумел получить только из Эрмитажа 1221 предмет для экспорта, включая живопись. После берлинского и лондонского аукционов в июле 1929 года всего за семь недель из Эрмитажа был получен 5521 предмет: за 19 дней июня — 2504 и за июль — 3017, то есть больше, чем за весь предыдущий год. Перед Наркомторгом ставился план получения определенного количества валюты, и ради этого он опустошал хранилища музеев, одним из самых богатых среди которых оказался Эрмитаж.

Вот описание только одного дня. 4 июня 1929 года на берлинский аукцион Лепке выставлены «Портрет супругов» Л. Лото (не продан), «Положение во гроб» П. Рубенса (не продан). Проданы: «Голова старика» Рембрандта — 138 тысяч марок, «Портрет старика» Йоса ван Клеве — 100 тысяч, «Портрет Фридриха Мудрого» Лукаса Кранаха Младшего — 28,5 тысячи, «Святой Иероним» Тициана — 26 тысяч, его же «Мадонна с младенцем» — 25 тысяч. Примерно такой же — от 16 до 25 тысяч — оказалась и окончательная цена полотен Морони, Кантарини, Бордоне, Бассано, Роббера, Каналетто, Верне. А ведь таковые продажи национального достояния шли до середины 1934 года…

«В ожидании мировой революции продажа пары-тройки Рембрандтов казалась пустяком, — сообщает искусствовед Наталья Семенова, автор книги «Проданные сокровища России». — Частные лица не могли их вывозить: государство оставило это право за собой. И продавало — целыми дворцами: петербургские пригородные комплексы рассматривались как валютный резерв, интерьеры дворца княгини Палей в Детском (Царском) Селе были проданы оптом, гатчинский дворец-музей целиком готовили к отправке в Америку. Шла речь о продаже Эрмитажа — к лету 1929 года две тысячи полотен из Эрмитажа были намечены к реализации… Масса предметов, особенно церковных, ушли за границу без всяких описей. Если в зарубежном музее видишь икону или церковное серебро — почти наверняка из проданного, из России…»

Западные «денежные мешки» реагировали на эту практику по-разному. Например, «олигарх» Арманд Хаммер активно включился в сделку. Еще бы: не каждый день натыкаешься на такую «золотую жилу» (!). Министр финансов США Эндрю Меллон, напротив, стремился хотя бы не распылять бесценные сокровища по частным коллекциям — скупал русские произведения искусства и дарил их американским музеям. А нефтяной магнат Галуст Гюльбенкян вообще выступил с «Меморандумом Пятакову» (одному из тогдашних высших руководителей СССР), в котором говорилось: «Я всегда рекомендовал Вам и продолжаю советовать Вашим представителям не продавать Ваши музейные ценности… Торгуйте чем хотите, но только не тем, что находится в музейных экспозициях. Продажа того, что составляет национальное достояние, дает основание для серьезнейшего диагноза». И уговорил своих партнеров из компании «Shell» торговать советской нефтью, за что получил право покупать экспонаты из Эрмитажа…

Самое отвратительное в том, что, согласно констатации экспертов, «доход от продаж составил не более одного процента от валового дохода страны и значимого влияния на ход индустриализации не оказал, нанеся при этом значительный ущерб национальному культурному достоянию и международной репутации». И последний штрих: во время одной из таких сделок А. Хаммер спросил Микояна: «Вам не жалко распродавать все это?». Ответ Микояна потряс американца: «А чего жалеть? Сделаем мировую революцию — все у вас обратно отберем». Без комментариев…