Для справки: госпожа Москалькова сама работает в МВД.

Интересно, мадам Москалькова действительно знает о ВЧК только то, что показывали в сериале «Адъютант его превосходительства»? Или же осведомлена обо всем, но почитает это за норму?

…О деятельности ВЧК сейчас известно практически все. Есть как минимум четыре доступных любому россиянину литературных источника, из которых можно получить исчерпывающую информацию о том, что представлял собой этот монстр. Вот эти источники: «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына, очерк Романа Гуля «Дзержинский», роман русского писателя Ивана Шмелева «Солнце мертвых» и подлинный «репортаж из ада» российской исторической науки — «Красный террор в России» историка Серебряного века Сергея Мельгунова. За хранение последнего, кстати, в СССР давали полновесный тюремный срок.

Красный террор — явление совершенно особого порядка. С. Мельгунов пишет: «По советским сводкам можно было установить среднюю цифру в день для каждого застенка ЧК: кривая расстрелов поднимается от 1 до 50 (последняя цифра — в крупных центрах) и до 100 в только что завоеванных Красной Армией полосах. Эти взрывы террора наступали, однако, периодически и опять спадали, так что в среднюю скромную цифру нужно установить приблизительно в 5 человек в день и в год — 1,5 миллиона». В год — полтора миллиона? Думаю, много больше, С. Мельгунов не учел те данные, которые приводит А. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»: расстрелы помимо ЧК — через суды, ревтрибуналы, Особые отделы, желдортрибуналы, трибуналы ВОХРы и так далее. Плюс действия заградительных отрядов — да, они уже с 1918 года находятся на Восточном фронте. И, наконец, просто репрессии в прифронтовой полосе. И самосуд. Так что и цифра в 2 — 2, 5 миллиона человек в год — не фантастика. А если учесть, что мельгуновский подсчет оканчивается 1924-м годом, получается, что с 1917 по 1924 годы большевики извели только репрессиями 10-15 миллионов человек. Это без голода, эпидемий, жертв войны и «некрасных» терроров.

Красный террор не только количественно, но и качественно несопоставим с повседневными зверствами братоубийственной войны, ибо не был продиктован необходимостью обороны или подавления сопротивления. «Это система, нашедшая своих идеологов; это система планомерного проведения в жизнь насилия; это такой открытый апофеоз убийства как орудия власти, до которого не доходила никогда ни одна власть в мире» (С. Мельгунов). Последнее — не преувеличение: «Советская Россия» попала в Книгу рекордов Гиннеса по критерию «Максимальное количество истребленных граждан собственной страны».

Существовала инструкция М. Лациса, заместителя Дзержинского, для работников ЧК: «Нас не интересует конкретная виновность или невиновность конкретного человека. Нас интересует его классовое происхождение и — в связи с этим — целесообразность оставления (или не оставления) его в живых». Вот он — механизм красного террора! «Чтобы эту пулю получить, не надо было непременно быть белым офицером, сенатором, помещиком, монахом, кадетом или эсером. Лишь белых мягких немозолистых рук было те годы совершенно достаточно для расстрельного приговора. Но… недешево обошлось и корявым рабочим рукам» (А. Солженицын). Вообще С. Мельгунов свидетельствовал, что из каждых 100 расстрелянных удавалось восстановить социальное положение примерно 73-75 человек, то есть трех четвертей: раскладка такова — 25 «буржуев» (купцы, домовладельцы, военные, духовенство, мелкие хозяева, городские ремесленники), 15 интеллигентов, все остальные — рабочие и крестьяне. Последних —33-35 человек. 

Понятно, что для такой работы потребовались особые люди. И они явились миру: «как будто из треснувшей тверди России, как магма, излились какие-то палеонтологические типы» (из одной эмигрантской газеты 1920 года). Раньше бы ими, скорее всего, занималась психиатрия, но в атмосфере всеобщего безумия, они были в своей тарелке. Они — это пятигорский чекист Атарбеков, отрезавший головы кинжалом; архангельская палачка Майзель-Кедрова, замораживающая людей в ледяные столбы; одесситка Вера Гребеннюкова («Дора»), которая вырывала у подследственных волосы, уши, пальцы. Ее коллега по Одессе негр Джонсон, заживо сдиравший с людей кожу; полтавский чекист по кличке «Гришка-проститутка», который сажал священников на колы и сжигал на кострах; «поэт», латыш Александр Эйдук, работавший в Архангельске, а потом в Тбилиси. И полусумасшедший садист Саенко из Харькова, разбивавший черепа гирей….Всякие Зины из Рыбинска, Любы из Баку, Бош из Пензы, Мопс из Херсона, все эти Трепаловы, Пластинины, Авдохины, Тереховы, Асмоловы, Угаровы, Панкратовы, Абнаверы, Тусичи (все это — реальные палачи, перечисленные и описанные С. Мельгуновым в книге «Красный террор в России»)… Они закапывали людей живьем, выжигали на теле звезды, лили на человека горячий сургуч и потом отдирали, пилили кости, распинали на крестах, побивали камнями, одевали терновый венец, сажали в бочку с гвоздями остриями наружу и катали, варили заживо в котле, поджаривали, разрывали цепями лебедок… Наконец, практиковали китайскую пытку крысой: сажали крысу на человека, накрывали кастрюлей и стучали по кастрюле, пока перепуганная крыса, чтобы выбраться, не прогрызала человека насквозь…

«Вот и все, что было…». А чтобы не заканчивать статью на такой душераздирающей ноте, позволю себе малую толику сарказма и спрошу отважную правоохранительную депутатшу: «Почему бы не переименовать РФ в СССР?».