Живем, но не помним
Вчера в Иркутске похоронили Валентина Распутина, чей писательский гений еще предстоит оценить современникам. Для екатеринбурженки Клавдии Афанасьевой масштаб личности Валентина Григорьевича понятен давно, его творчество она знает, по ее словам, до последней строчки. И каждая ложится на душу, промывая ее, словно чистой байкальской водой.
Об этом Клавдия Егоровна говорила, позвонив в редакцию и заодно попеняв, что «Уральский рабочий» разместил материал в память о писателе на третьей, а не на первой странице. И еще о том, что, к сожалению, нынешняя молодежь не читает классиков советской прозы, ярчайшим представителем которой был Валентин Распутин.
Думаю, что кое-что о его творчестве наши юные современники все же слышали: рассказ «Уроки французского» включен в школьную программу. Кто поленился прочесть его даже ради успешной сдачи ЕГЭ, мог посмотреть прекрасную экранизацию рассказа режиссером Евгением Ташковым.
Но на самом деле «Уроками» никак не исчерпывается глубина Валентина Распутина, в чьих книгах — пронзительная и трагическая правда жизни. Честная, насквозь пропитанная болью за Россию проза — не привычное комфортное чтиво на диване. Однако мало кому из тех, кто привык к жвачке из детективов и Гарри Поттера, хочется тревожить душевный покой, сопереживая жителям обреченной деревни из «Прощания с Матерой» или умирая вместе со старухой Анной из «Последнего срока». Вроде бы Распутин пишет о давно прошедших временах, но что изменилось в отношениях между людьми? И сегодня вас могут лишить родового гнезда, если ваша усадьба приглянулась какому-нибудь местному нуворишу, — как в «Левиафане» оскаровского номинанта Андрея Звягинцева. А сколько случаев, когда неблагодарные дети в прямом смысле загоняют в гроб престарелых родителей, ставших им обузой! Повесть «Живи и помни» — это вообще про всех нас. Может, потому и не в моде Распутин, что «давит на совесть», которую потихоньку утрачивает наше общество?
Сам он до конца остался верен своему нравственному кредо. На дух не переносящий никакой помпезности, завещал не называть своим именем улицы. Но его прах еще не был предан земле, как иркутские чиновники засуетились, примеряя имя великого земляка к разным объектам культуры: дескать, к библиотекам и школам распутинский запрет не относится.
А мне представляется, что Валентину Григорьевичу больше было бы по душе, если бы в школах и библиотеках читали его книги — не для того, чтобы сдать ЕГЭ, а чтобы научиться жить по совести. Кстати, ретивым чиновникам, спешащим «увековечиться» за счет писателя, тоже не помешало бы прочесть что-нибудь из его наследия. Вдруг поможет…